Брайан Олдисс - Теплица

Сбитая с толку этим неожиданным появлением, Яттмур встала как вкопанная. И в это время фигура потолще шагнула вперед и обогнала обоих спутников, взывая на ходу:

— Привет вам, порождения вечнозеленой вселенной! Собрат Йе из племени ловцов-несунов явился к вам, неся истину. Так готовьтесь же принять ее!

Голос его был глубок и гулок, будто бы проходя сквозь множество связок и пазух, прежде чем обрести силу. Шагая рядом с этим добродушным глашатаем, две другие фигуры также приблизились. Яттмур видела, что это действительно были люди — две женщины, наверняка принадлежавшие к очень простому, примитивному племени: они были полностью обнажены, не считая покрывавших их тела сложных татуировок, и хранили на лицах одинаковое выражение неодолимой глупости.

Чувствуя, что от нее требуется что-то сделать или сказать, Яттмур поклонилась и приветствовала пришедших словами:

— Если вы явились с миром, добро пожаловать на нашу гору.

Разбухшая фигура испустила нечеловеческий рев торжества и отвращения:

— Гора вовсе не ваша! Это гора, Большой Склон, нагромождение грязи, камней и булыжников, владеет вами! Земля не принадлежит вам, эта планета сама вас породила.

— Смысл моих слов был куда проще, пока ты не увел его далеко, — растерянно сказала Яттмур. — Кто вы?

— Настанет время, и все сущее отправится в долгое странствие! — последовал ответ, но Яттмур уже не слушала; рык разбухшего незнакомца вызвал за ее спиной какие-то спешные действия. Обернувшись, она увидела, что вострошерсты собираются уходить: мечась и повизгивая, сталкиваясь и пихая друг дружку, они тянули свою волокушу, пока та не развернулась под уклон.

— Унесите нас с собой или давайте бежать, только медленно, рядом с вашей чудесной машиной для езды! — кричали люди-толстячки, суматошно подпрыгивая и катаясь в грязи у ног своих обожаемых, жутковатых с виду богов. — О, пожалуйста, поубивайте нас чудесной милой смертью, только заберите бегом или волоком подальше от Большого Склона, от бутербродных людей и теперь еще от этого большого ревущего молодца-несуна. Возьмите нас, возьмите нас, жестокие милые боги из племени вострых богов!

— Нет-нет-нет. Ух-ух, уходите прочь, неуклюжие люди! Лихо побежим мы и вернемся за вами скоро, в тихое время! — кричали в ответ вострошерсты, прыгая вокруг.

Все обратилось в движение. Не теряя ни минуты, вопреки очевидным хаосу и неразберихе отъезда, вострошерсты потащили свою волокушу, побежали рядом и позади нее, по необходимости подталкивая или придерживая, перепрыгивая через нее или подскакивая прямо на ней, крича, бормоча, подбрасывая в воздух свои тыквенные шлемы и ловя их снова, быстро перемещаясь по изрытому склону, направляясь прочь, в покрытую сумраком долину.

С удовольствием оплакав свою судьбу, покинутые богами люди-толстячки крадучись вернулись ко входу в свою пещеру и встали там, пряча глаза от новоприбывших. Когда шумный караван вострошерстов отдалился, Яттмур расслышала детский плач в пещере и, моментально забыв обо всем, бросилась туда, подобрала Ларена с груды листьев и укачивала, пока тот не забулькал от восторга. Лишь тогда она вынесла сына наружу, чтобы продолжить беседу с тучной фигурой.

Но не успела она появиться у входа, как странный пришелец заговорил сам:

— Эти острозубые вострошерсты сбежали при виде меня. Что за набитые листьями идиоты! Животные с жабами в головах, да и только. Хоть они и не послушали меня сегодня, настанет время, и им придется выслушать все до конца. Все их племя будет отсюда изгнано, подобно уносимым ветрами голосам.

Пока существо разглагольствовало, Яттмур внимательно пригляделась к нему, и ее удивление продолжало нарастать. Она не могла уразуметь, как возможно подобное, ибо голова оратора — гигантская рыбообразная махина с широкой нижней губой, опускавшейся настолько низко, что та полностью скрывала отсутствие подбородка, — никак не соответствовала остальному телу. Ноги его, хотя и согнутые, на вид казались вполне человеческими, а руки недвижно покоились за ушами; грудь, похоже, прикрывал поросший длинными волосами нарост, напоминавший вторую голову. То и дело позади существа мелькал висящий там большой хвост.

Рядом с говорящим стояли две покрытые татуировками женщины, устремившие неподвижные взгляды прямо перед собой; по ним никак нельзя было догадаться, видят ли они что-либо и способны ли думать… да и вообще, способны ли к чему-либо, кроме ровного дыхания.

Теперь же странная раздутая фигура оборвала свою речь, чтобы воздеть глаза к плотным облакам, затянувшим солнце.

— Я, пожалуй, присяду, — произнес незнакомец. — Поместите меня на подходящий камень, женщины. Вскоре небо очистится, и тогда все мы увидим то, что должно.

Приказ предназначался не Яттмур или толстячкам, несчастной группкой сбившимся у входа в свою пещеру, но двум татуированным женщинам. Остальным оставалось лишь наблюдать, как незнакомец зашагал вперед, сопровождаемый своею унылой свитой.

Неподалеку были разбросаны обломки скал. У одного из них, особенно большого и плоского, странное трио остановилось… и затем раздутая фигура разделилась на две, когда женщины приподняли верхнюю ее часть над нижней! Одна половина, подобная толстой рыбе, осталась лежать на камне, вторая же застыла рядом в низком поклоне.

Внезапно пришедшее понимание заставило Яттмур резко втянуть воздух, тогда как люди-толстячки завыли в испуге и, обгоняя друг дружку, скрылись в пещере. Раздутая фигура, этот ловец-несун, как называли его вострошерсты, оказался двумя разными существами! Гигантская рыба, очень похожая на дельфинов, виденных Яттмур во время странствий по океанским просторам, передвигалась по земле с помощью сгорбленного старца.

— Ты два разных человека! — воскликнула девушка.

— Ничего подобного! — заявил дельфиноподобный со своей плиты. — Я известен как Собрат Йе, величайший из всех Собратьев народа ловцов-несунов, Прорицатель края Гор Ночной Стороны, приносящий в мир истинное слово. Разумна ли ты, женщина?

Покрытые татуировками спутницы Собрата отошли и встали рядом с человеком, принесшим его на гору. Казалось, они беспокоятся о нем, но ничего не делают, чтобы облегчить участь носильщика. Женщины плавно двигали ладонями перед ним, но так ничего и не сказали. Одна из них издала хриплый звук, похожий на хрюканье. Что же до самого мужчины, тот, по всей вероятности, таскал на себе Собрата вот уже множество сезонов сбора плодов подряд. Хоть груз и был снят с его плеч, он не разгибался, словно все еще влачил свою тяжкую ношу. Живое воплощение уныния, он стоял, согнувшись пополам, по-прежнему охватив воздух над собою высохшими руками, уперев взгляд себе под ноги. Время от времени он переступал ногами, в остальном же оставался неподвижен.