Георгий Краснов - Треснутая трубка

Через минуту сурового молчания в сгустившейся темноте прозвучал жаркий шепот, скрепленный крепким рукопожатием: «Клянусь, что никому не выдам тайну операции «Треструб»! Возбужденные, друзья молча посидели некоторое время, но Саша вдруг резко вскочил.

— Ромаш, а тебя дома не ждут?

— Я сплю в сенях. Сестра и знать не будет, когда я пришел, — ответил Ромаш, почувствовав, что товарища осенила какая-то новая идея.

— Давай начнем сегодня же!

— Как… сегодня же?

— Давай сходим к кордону сейчас же. Подкрадемся по кустам поближе и затаимся. А вдруг обнаружим чего-нибудь еще!..

Через полчаса ребята уже перешли вброд речку, тихо, не забираясь в глубь леса, прошли вдоль опушки и осторожно стали приближаться к кордону. В лесу щелкают, свистят, рассыпают разные трели птицы. За спиной, на севере, тысячами огней переливается город. Впереди, сквозь частокол деревьев, тускло мелькают слабо освещенные окна кордона. Но когда ребята обошли уголок опушки, их уже не было видно.

— Потушили… — шепнул Ромаш разочарованно: выходит, напрасно они притащились сюда на ночь глядя.

Они уже было дошли до свободного пространства между лесом и кордоном. Ромаш свернул в сторону тропинки, ведущей отсюда назад к поселку, как вдруг сзади в его рукав вцепился Саша.

— Ромаш! — тихо выдохнул он.

— А?

— Посмотри-ка вон на то окно…

— Ну? Нет же там ничего.

— Ты получше посмотри. Встань вот сюда, на мое место. — Наконец и Ромаш разглядел в левом из трех окон кордона яркую щёлку. Значит, свет-то в избе не потушили, а просто занавесили изнутри. И занавесили чем-то таким плотным, сквозь которое не проходит свет!

— Давай подкрадемся к окну… — не совсем уверенно предложил Саша. — Только смотри — тихо! Почует собака — несдобровать нам…

Они почти на цыпочках дошли до забора и осторожно начали ощупывать доски. Повезло Саше: одна из подгнивших досок легко отошла в сторону. Саша пролез в дыру, раздвинул кусты малины и оказался прямо у цели — под окном. Через несколько секунд и Ромаш прижался к стене рядом с ним. Створки окна, оказывается, были прикрыты неплотно — вполне можно разобрать слова, доносящиеся изнутри.

— Нет, он ничего не забыл из того, что ты творил лет тридцать назад, — сказал чей-то жёсткий и властный голос.

— А ежели сам-то я забыл?.. — прозвучал явно взволнованный хрипловатый голос лесника.

— Но в Гродно тебя еще до сих пор хорошо помнят. И очень многие помнят! — отрезал неизвестный.

— А ежели я… ежели не хочу… оставлять у себя эту трубку?..

Услышав эти слова, ребята даже дышать перестали.

— Аль вышвырну ее, как только вы уедете?..

— Нет. — Голос неизвестного был уже спокоен, но от этого стал как будто еще тверже. — Никуда ты ее не выкинешь. Ты будешь хранить ее как зеницу ока.

В избе надолго замолчали. Мальчики удивленно поглядывали друг на друга. Кто же это разговаривает с лесником так властно? И почему лесник ничего не ответил на его последние слова?.. У Саши лопнуло терпение — он, забыв про осторожность, ухватился за наличник обеими руками и, подтянувшись, заглянул в щель. У самого окна, почти загородив его широкой единой, сидит Садков. Напротив него… тот самый незнакомец, которого ребята встретили утром! Шляпа его, так запомнившаяся обоим, висит на гвозде прямо над головой. На столе стоят бутылки с водкой и пивом, сковородка с жареными грибами…

— Ну, ладно играть в молчанку. Все будет в порядке. Айда, поехали — выпьем за здоровье товарища Садкова, — сказал незнакомец и стал разливать в стаканы водку.

Лесник поднял голову.

— Значица, до приезда Марка Апполоныча надо дочь свояченицы проводить домой, — сказал, беря свой стакан, лесник.

— Нет, надо ее оставить здесь, — возразил тот. — Апполонычу будет очень удобно походить с ней по городу. Понял?

Вдруг во дворе яростно залаяла собака, послышался звон натянутой цепи, и тут же из глубины леса донесся вроде бы гул машины.

— Чёрт! — вскочил на ноги лесник. — Что там еще? Посмотреть надо.

— Идем! — Незнакомец тоже быстро поставил на стол недопитый стакан и сунул руку во внутренний карман пиджака.

Саша отпустил наличник, спрыгнул на землю и жарко дохнул в лицо друга:

— Скорее! Бежим!

Не обращая внимания на колючки малины и укусы крапивы, они в одно мгновенье проскочили сквозь дыру в заборе и изо всех сил припустили по тропинке в сторону поселка. Но как ни опешили, как ни холодела спина в ожидании чего-то страшного сзади, Саша все же не забыл приткнуть на место отодранную доску ограды.

Уже подходя к поселку, ребята оглянулись и увидели на дороге, проходящей мимо кордона, прожекторный свет фар. Видно, какой-то городской шофер, ездивший зачем-нибудь в колхоз, решил вернуться домой напрямик через лес. Ромаш крепко отругал его: надо же было ему подъехать к кордону как раз в это время!

— Не помешай нам эта машина — сколько бы узнали еще! — сокрушался он, присев на землю и почесывая ошпаренные крапивой ноги. — Ай! Не уснешь теперь! Весь в пупырышках…

У Саши тоже горели и ноги, и руки. Особенно сильно его обожгла крапива, когда он устанавливал отодранную доску. Но Саша ничего не сказал про это Ромашу, а наоборот, начал успокаивать его:

— Не переживай, и так сегодня узнали немало. Правда ведь?

И они тут же решили, что с завтрашнего дня не будут спускать глаз с Садкова и его властного гостя.

— Ну, что ж, будем считать, что операция началась успешно, — сказал Саша.

Утром они встретились на автобусной остановке. Еще ночью, дождавшись мать с работы, Саша предупредил ее, что они с ребятами собрались пораньше пойти на рыбалку. Мать, увидев чисто вымытую посуду и приготовленный для нее ужин, улыбнулась и не стала возражать, только попросила быть на реке поосторожнее и вернуться домой до ее ухода на работу. А за Ромашку Саша и не беспокоился. Знал, что тот, если нужно куда-нибудь идти, выложит сестре сто причин.

Свежий утренний воздух заставляет поеживаться. Ребята понимающе крепко пожали друг другу руки и сразу же зашагали к улице, стрелой пролегающей в сторону леса. Выйдя за околицу, перешли через ту же речку, названную непонятно почему Репкой, и поднялись на ее высокий берег. Огляделись.

— Самое хорошее место, — сказал Ромаш. — Кордон отсюда как на ладони…

Сзади, по-над крышами поселка, сквозь дымку вдали проступают желто-розовые трубы заводов. Там город. Слева, чуть в сторонке от поселка, вокзал. Около него полным-полно людей. Копошатся, как разноцветные муравьи. Все спешат в город, на работу. Только Саше и Ромашу некуда спешить: они поочередно, не сводя глаз, следят за дорогой, проходящей мимо кордона. Но там пока все спокойно, не видно ни души.