Роберт Силверберг - Ч. де Линт: Страна сновидений Р. Силверберг: Письма из Атлантиды

Что она по-прежнему сидит на скамейке и ждет автобус.

Она посмотрела на себя со стороны, и под ложечкой тоскливо засосало.

Ну и пожалуйста, подумала она. Пусть только это будет не взаправду.

Ведь на этот раз она даже не спала, так каким же образом мог присниться сон?

Разве что задремала там, на скамейке…

А что, если она, замурованная в этом кошачьем теле, доберется туда, где сидит ее собственное, и вспрыгнет самой себе на колени? Может быть, контакт рассеет чары, которыми она опутана? А уж откуда бы взяться чарам — совершенно ясно.

Это проделки Эшли.

Она двинулась было вперед, но, как неизменно случалось с ней во сне, чужое тело отказалось повиноваться. Она потеряла равновесие и чуть не свалилась с крышки мусорного бака. Ее разочарование вырвалось наружу жалобным мяуканьем.

И зачем ей все это нужно?! В следующий раз, когда они увидятся с Эшли, уж она…

В затылке неожиданно зашумело — сработала встроенная самой природой звуковая система предупреждения, сигнал которой умела распознавать если не она сама, то кошка, в теле которой она обитала. Осторожно переставляя кошачьи лапки, она медленно развернулась в противоположную сторону и увидела, что в глубине проулка кто-то стоит. Очертания фигуры, почти скрытой тенью, маячили так смутно, что были едва различимы даже для цепких кошачьих глаз.

Чувствовалось, что вот-вот пойдет снег. В воздухе разлился зимний холод. Там, где стоял таинственный некто, кирпичные стены и земля покрылись толстым слоем инея, который постепенно стал расползаться по всему проулку.

Этот некто заговорил, но разобрать слов Нина не смогла. Она воспринимала только звук голоса — низкий и скрипучий, напоминающий треск ломающегося льда на реке.

Что ты хочешь? — попыталась было спросить Нина, потому что догадалась, что этому призраку что-то нужно именно от нее. Но из кошачьего горла вырвался только сдавленный звук.

Фигура качнулась и сделала шаг вперед.

Нину так и пронзило холодом. Показалось, что в воздухе замелькали снежинки. Она услышала щелканье — как будто тихонько отодвинули мамину занавеску из бусин.

И тут кошачья сущность вновь стала управлять телом. Кошка в панике отпрянула, развернулась и бросилась прочь с умопомрачительной скоростью, от чего у Нины скрутило бы желудок, будь это ее собственный желудок, если бы она не была сейчас просто каким-то бестелесным духом, засевшим в мозгах беспризорной кошки, которая пулей мчится по улице.

Выпуститеменяотсюда! — беззвучно завопила она.

Таинственный некто что-то неразборчиво крикнул ей вслед. У Нины голова пошла кругом — от холода, от непривычных движений кошачьего тела, от этого голоса, который теперь впивался ей в уши грохотом бьющегося вдребезги стекла. Кошка понеслась стрелой по улице Грассо, заметалась в ногах пешеходов. Нина почувствовала, как все, что связывало ее с этой кошкой, куда-то уходит. Как будто погружаешься в бездну, все глубже и глубже, подхваченная вращением водоворота, и тут… Она моргнула и открыла глаза, прямо перед собой увидела лицо Дэнни Конника, который тряс ее за плечо.

— Что?..

— Ну давай, соня, — сказал он. — Автобус пришел.

Она выпрямилась на скамейке, все еще плохо соображая. Позади Дэнни маячил автобус, похожий на какое-то морское чудовище, выброшенное на сушу. Все уличные шумы слились в резком запутанном диссонансе, который болезненно отзывался у нее в голове. Глаза резало от боли.

— Автобус? — пробормотала она.

— Ты что, Карабалло, наширялась что ли? — спросил Дэнни.

— Нет, я…

Не придумала ли она все это? Может, просто по-настоящему заснула прямо здесь, на скамейке, как какая-то пьянчужка?

Она быстро оглянулась и посмотрела в проулок. Не тянет ли все еще оттуда холодным ветром? Не следят ли за ней по-прежнему те же глаза, в глубину которых она заглянула, — или это просто блуждающий луч утреннего солнца отражается в неровностях стен?

Водитель автобуса посигналил.

— Ну что, ребята, садитесь или нет? — крикнул он им.

Дэнни поставил ее на ноги и подсадил на ступеньку автобуса. Он предъявил свой проездной билет, порылся у нее в кармане, нашел ее билет, а потом отвел ее на заднее сиденье. Нина смутно сознавала, что все смотрят на нее, но пока еще не настолько пришла в себя, чтобы смутиться от всеобщего нежелательного внимания.

— Разве ты не знаешь, к чему могут привести наркотики? — шипел Дэнни ей в ухо, пока они усаживались. — Да ты только посмотри на себя, а ведь еще нет и девяти часов. Я всегда считал тебя более собранной.

— Я… Я не принимаю наркотики, — ответила Нина.

— Тогда что же с тобой?

Нина пожала плечами.

Так ты мне и поверишь, если я тебе расскажу, подумала она. И тут вдруг до нее дошло, что она сидит с ним бок о бок на одном сиденье и до самой школы уже никуда не деться. Лучше некуда. Только бы не попасться на глаза кому-нибудь из знакомых. Если пойдут разговоры, она просто не переживет.

— Ну и напугала ты меня, — сказал Дэнни.

Нина обернулась к нему — на этот раз чтобы действительно посмотреть на него, — и неожиданно почувствовала себя свиньей. Конечно, он болван, но вот, пожалуйста, после того, как она отшивала его изо дня в день, да так долго, что и упомнить не могла, он выручает ее. И такой внимательный. А она думает лишь о том, как будет неловко, если их увидят вместе.

Вот уж черная неблагодарность с твоей стороны, сказала она сама себе.

— Наверное, вчерашний грипп не совсем прошел, — пробормотала она.

— Может, тебе остаться дома еще на один день?

— Господи, ты говоришь в точности мамиными словами.

— Большое спасибо.

При виде его вытянувшегося лица Нина не могла сдержаться и рассмеялась.

Она обнаружила Джуди в туалетной комнате для девочек, дверь которой выходила прямо в круглый холл, вокруг которого располагались все остальные помещения Рединг Хай — на манер спиц вокруг ступицы колеса. В воздухе плавали клубы сигаретного дыма, а из всех углов неслась болтовня: девочки выжимали все до капли из последних нескольких минут свободы, прежде чем отправиться в класс для выполнения домашних заданий. Уткнувшись в зеркало, Джуди накладывала косметику, с которой родители не выпустили бы ее из дома, и улыбнулась Нине. Она уже переоделась, сменив чопорную блузку и юбку, купленные матерью, на вылинявшие джинсы и сверхмодную цветастую кофту.

По комнате порхали нехитрые сплетни.

— Ты слышала о Валери и Брэде?

— Да, вчера вечером у них все было кончено.

— Он такой сексуальный.

— Необычайно.

— Она, должно быть, рехнулась, если порвала с ним.

— А я слышала, что это он бросил ее, потому что она болтается с Китом Ларсоном.

— По-моему, у меня в носу зреет прыщ.