П Джунковский - В глубь веков [Таинственные приключения европейцев сто тысяч лет тому назад. В дали времен. Том III]

С этого утра европейцы никогда уже не видали более не только никого из семьи своего хозяина, но и никого из их соплеменников. Вся страна казалась будто вымершей. Так вымирает город, когда, ожидая вторжения сильного врага, жители покидают его, выйдя через одни ворота, тогда как перед другими стоит неприятель, смущенный безмолвием и не решаясь овладеть уже беззащитными стенами…

С особым усердием работали в этот день европейцы над своей лодкой, благодаря чему к обеду она была уже окончена. Тогда, уложив в нее остатки своей провизии и охотничьи дубинки, которые должны были служить веслами, они подняли свой кораблик на жерди и вчетвером понесли его через ручей, в свою очередь, покидая то место, где волей необыкновенного случая им пришлось прожить несколько дней среди столь исключительных условий. Много труда стоило им перетащить свою ношу к берегу «Большой Реки», но, наконец, они добрались до той самой лужайки, на которую вышли, преследуемые своими маленькими мучителями. С необыкновенной радостью заметили они, что на противоположном берегу по-прежнему лежат их костюмы и теперь, глядя на них, в их сердцах еще с большей силою зашевелилось нетерпеливое желание поскорее возвратиться к культурным временам существования. К счастью, они очень неподалеку нашли глину, и потому немедленно же принялись за обмазку своей лодки, а затем, когда могучее тропическое солнце услужливо подсушило наложенный на нее глиняный слой, они старательно обложили его пальмовыми листьями и, таким образом, часам к трем дня судно было готово и осторожно спущено на воду.

Приближалась минута их освобождения, и теперь даже дядя Карл, так охотно пребывавший среди доисторического человечества, невольно чувствовал радость при мысли о том, что, может быть, через несколько часов все они снова будут уже в привычной им культурной обстановке.

— Ну, господа, — сказал весело Ганс, любуясь на колыхавшуюся на воде лодку, — теперь, я думаю, мы можем приступить и к переправе.

Но едва успел он проговорить эти слова, как в лесу, со стороны их прежнего становища, послышался отдаленный треск ломавшихся ветвей под ногами, вероятно, многочисленной толпы, а до слуха, европейцев долетел и ее говор. С минуту все стояли молча, в недоумении поглядывая друг на друга.

— Эге, кажется, теперь нечего дремать, — вполголоса проговорил наконец Ганс, — живо за дубинки и в лодку!

Повторять эту команды ему, конечно, не пришлось, так как все четверо, захватив свои импровизированные весла, вскочили в корзинку и, осторожно отталкиваясь кольями, двинули ее вперед, не переставая с любопытством глядеть на берег в ожидании увидеть тех, кто пришел в эти места на смену прежним Обитателям этих лесов.

Действительно, не успели они проплыть и десяти метров, как на песчаной отмели уже показалась густая толпа.

И подлинно то были «другие люди», как называли их прежние туземцы. Смуглокожие, рослые и крепко сложенные, они были повязаны у поясов уже не листьями, а звериными шкурами; в руках у каждого из них были уже не простые, заостренные огнем колья, а короткие дубинки с прикрепленными на концах камнями. Не было у них и того открытого, непринужденного добродушия, которым отличалось вытесненное ими племя, и хотя они и не казались свирепыми дикарями наших времен, но все же в них была заметна какая-то неприятная, немного суровая сдержанность, которая сразу говорила, что племя это уже утратило ту простоту нравов и ту теплоту отношений друг к другу, за которые наши путешественники так полюбили прежних жителей этой страны.

— Ну, дядя, кажется, что этим угрюмым молодцам тебе недолго пришлось бы объяснять, — что такое обман, — проговорил Бруно.

— Скажи лучше, что они сами растолковали бы дяде, что это за штука, если бы к тому представился случай, — заметил Ганс.

Между тем, стоявшая на берегу толпа с необыкновенным любопытством рассматривала лодку, которая находилась теперь уже на середине реки.

— Ох, господа, — заметил Иоганн, усердно гребя своей палкой, — кажется, мы как раз вовремя покидаем эти места. Не нравится мне что-то этот народец, — уж что-то он очень мрачен… Эге! Да никак они собираются пуститься за нами в погоню!..

Действительно, среди пришельцев произошло вдруг некоторое движение, и передние ряды их вошли в воду. Эффект этого предприятия совершенно удовлетворил Иоганна, так как люди эти тотчас же выскочили обратно на берег и, хотя молча, но с необыкновенной поспешностью принялись обирать на себе присосавшихся пиявок, тогда как товарищи с удивлением окружили пострадавших. В восторге от такой неудачи, жестокосердный Иоганн даже приподнялся в лодке, чтобы лучше рассмотреть, что происходит на оставленном ими берегу.

— Удивительное дело, — продолжал он ораторствовать довольно спокойным тоном, так как чувствовал, что для пришельцев его особа недосягаема благодаря непроходимой реке, — замечаете ли вы, как терпелив этот народ? Ведь вот их там искусано, вероятно, с дюжину, а между тем мы не слышали ни единого крика боли. С вашего позволения, господин профессор, я посоветовал бы вам отметить черту этого народа…

Бедный малый не успел окончить своего совета ученому мужу, так как лодка, причалив к берегу, получила толчок и гастроном, потеряв равновесие, покатился в воду, откуда выскочил, оглашая окрестность жалобными воплями. К счастью, товарищи тотчас же освободили его от пиявок, и Иоганн, искусанный, но счастливый, бросился к куче платья, которое по-прежнему продолжало лежать там же, где около двух недель тому назад, было оставлено нашими друзьями.

— Надеюсь, господа, — весело говорил он, — что это мое последнее допотопное приключение. Теперь, ради Бога, скорее в Европу, в Нюренберг.

Вместе с Иоганном все поспешили к костюмам, и дядя Карл первым одел свои очки, а через пять минут все четверо снова превратились уже в европейцев и, стоя на берегу, с невольным волнением глядели, как медленно уплывала их спасительная лодочка, уносимая рекой вниз по течению.

— Теперь, через какой-нибудь час, мы будем уже держать в руках наши спасительные крупинки, — весело заметил Бруно. — Ну что, все ли вы готовы в путь?

— Не забыли ли вы, господин профессор, чего-нибудь из вашего костюма? — заботливо осведомился Иоганн, сразу входя в свои обязанности.

— Ах, Боже мой! — воскликнул на это ученый, ударяя себя по лбу. — Ведь я забыл на том берегу…

— Забыли на том берегу? — прервал его в неописанном изумлении Иоганн. — Да что же вы умудрились забыть-то там? Помилосердствуйте, вспомните, с чем мы пришли туда!

— Что я там забыл? Вы думаете, несчастный, что мне нечего было там забыть! Так знайте же, что все эти дни я неустанно трудился над измерением лицевого угла у местных жителей, что мне и удалось сделать при помощи тоненьких веточек. А теперь оказывается, что я забыл все эти снимки на том берегу.