Лев Могилев - Окно в прошлое

- Да, не очень приятно, - сказал Воробьев, - но, к счастью, между нами стоит непреодолимая преграда времени. Миллионы и миллионы лет!

- Как это интересно! - продолжал он, спустя ми-нуту, - подумайте только, мы можем вести активное наблюдение! Мы можем ставить смелый эксперимент, не подвергаясь опасности!

- Но, Виктор Григорьевич, кто знает, какие неожиданности готовит ваш аппарат. Я что-то не очень уверен, что все это совершенно безопасно! Я бы гораздо спокойнее чувствовал себя, если б между нами и экраном была толстая решетка.

- Нет, нет! Уверяю, опасности тут никакой! Помните, я говорил, что такая материальная система, как животный организм, может существовать лишь в очень узких рамках времени. А вот свет - другое дело! Мы видим свет, отраженный миллионы лет назад. Стало быть и обитатели того времени видят свет отраженный нами!

- Непонятно! В нашем распоряжении прибор. А у них?…

- Совершенно верно. - улыбнулся профессор, - они до этого еще не додумались. Но дело, видимо, не в приборе… Он - принадлежность нашего времени. Дело не в конкретно-материальной части прибора, а в той сложной системе явлений, которую он порождает. Вот она-то, очевидно, и имеет место на границе разных, весьма далеких времен.

- Как это трудно постижимо!

- Согласен. И, знаете, особенно потому, что это ломает наши привычные представления о природе вещей и явлений, выходит за рамки нашего способа мыслить.

Воробьев взглянул на часы.

- Э, дорогой мой, скоро десять, а мы еще не испробовали систему смещения изображения во времени!

Он выключил экран и минут пять перестраивал что-то на пульте. Прибор тихо жужжал. Вновь зажегся экран, и на нем возникли очертания тех же листьев и стволов; но теперь они гляделись нечетко, условно. Они поминутно менялись, смещались в сторону, становились прозрачными, сквозь них вырисовывалось что-то совсем другое, незнакомое. Это была холмистая местность, покрытая изумрудной зеленью. Она была туманной, как мираж. Сквозь нее, в свою очередь, проступали едва различимые силуэты гор. И все это колебалось, струилось, менялось. Мы двигались сквозь этот мир видений, и я чувствовал, что теряю ощущение реального. Временами картины становились яснее, но и они сохранялись на экране недолго, уступая место другим призрачным картинам; вот смутно обрисовалась горная долина. Профессор протянул руку к пульту. Другие изображения стали отслаиваться, растворяться. Долина проступала все более и более четко. Она была окружена высокими горами. Вершины сверкали вечными снегами на голубом фоне неба. Склоны долин покрыты темно-зеленой растительностью. По верхнему краю они были освещены солнцем, внизу же легла темно-фиолетовая тень. И из самой глубины к свету, к солнцу поднимались диковинные цветы гигантских размеров. Они напоминали лилии. Их белые, словно восковые, венчики красовались на длинных зеленых стрелах. Я на глаз определил, что длина такой стрелы равнялась двадцати пяти - тридцати метрам! Диаметр цветка достигал, очевидно, метров пяти - шести. Удивительное зрелище! Казалось, мы попали в страну великанов. Цветы-гиганты виднелись по всей долине. Земля густо поросла высокой травой. Мы двигались вниз по склону. Я увидел, что от цветка к цветку перелетает крылатое существо, напоминающее огромную, соответствующую размерам цветов, бабочку. Но это не бабочка и не птица, не рукокрылое и не летающий ящер! Неизвестно что! Оно легко скользило по воздуху, лишь изредка взмахивая широкими, отороченными пушистой белой бахромой, серыми крыльями.

Подлетев к цветку, оно садилось на него и складывало крылья вдоль спины. В таком положении и в полете профессор.сумел его сфотографировать. Но только издалека. Как ни стремились мы приблизиться к нему, это нам не удавалось. Профессор нервничал. Мы гонялись за загадочным летуном от цветка к цветку, но каждый раз, когда оставалось метров десять, он стремительно взмывал вверх и исчезал из поля зрения.

- Не могу больше, - совсем измучил! - сказал наконец Воробьев, - это, наверное, сам сатана!

Мы решили прекратить бесплодную погоню и двигаться дальше. Углубились в горы. Вокруг возвышались каменные громады. Дикое безотрадное зрелище! Ничего живого! Все мертво! Камень. Камень, а выше - снег! Профессор вновь включил свою систему времени. Прибор загудел, каменные стены стали прозрачными, и сквозь них блеснула водная гладь. Но и за ней угадывалось что-то. Мы вновь вступили в страну призраков.

И вот наше внимание привлек один предмет. Это был гладкий полированный металлический конус. Он четко рисовался на фоне непрерывно сменяющихся туманных картин, ярко отражая солнечный свет.

- Это еще что такое?! - воскликнул профессор. Он быстро включил систему смещения во времени. На экране возник красивый лесной пейзаж. Конус исчез бесследно!

- Фу ты! Одно другого лучше! - Воробьев вопросительно посмотрел на меня. - Вы понимаете что-нибудь?

- Увы, ничего!

- Вот и я тоже! Здесь, видите ли, какая-то очень интересная загадка! Вот мы сейчас…

Вновь гудит аппарат, вновь сменяются призрачные картины, и вновь с удивительной четкостью возникает на экране блестящий металлический конус.

- Виктор Григорьевич, возможно, на экран проектируется какая-нибудь деталь самого аппарата?

- Уверен, что нет.

- Но тогда что же это?

- Не знаю…

От частого переключения прибор разрегулировался и Воробьеву пришлось его выключить. Экран померк. Профессор включил свет и закурил. Синие колечки дыма поднимались к потолку. Мы сидели молча.

- Виктор Григорьевич, - заговорил наконец я, - все, что я видел - поразительно! И вот поэтому меня удивляет, что о вашем изобретении нигде не написано. Люди не знают… А ведь оно имеет колоссальное значение… Так ведь?

Воробьев грустно улыбнулся и пожал плечами.

- Может быть и имеет… - сказал он. - А насчет того, что не написано, ошибаетесь.

Он прошел в кабинет и вернулся оттуда с газетой в руках.

- Вот прочтите-ка, - он указал на статью с броским заголовком: «Чудо профессора Воробьева». В ней сообщалось:

«Мы обратились к видному специалисту в области радиоэлектроники профессору Демину с просьбой поделиться своими мыслями по поводу изобретения профессора В. Г. Воробьева. Уже давно в неосведомленных кругах ходят слухи, что профессор Воробьев сконструировал аппарат, позволяющий якобы заглянуть в далекое прошлое нашей планеты. Вот что ответил нам профессор Н. П. Демин»:

«Профессора Воробьева я знаю много лет. Человек, несомненно, талантливый, эрудированный в области философских и естественных наук. На лекциях и ученых собраниях он являл аудитории ум живой и увлекающийся. Последнее и сослужило ему плохую службу. Мы были свидетелями его метафизических высказываний по поводу общеизвестных философских категорий. Так, Воробьев стремился по-новому истолковать физическое и философское понятие времени. В результате голых умозаключений он пришел к абсурдному выводу, отрицающему время, как объективную реальность. Он пытался доказать возможность одновременного существования разновременных систем. Даже неискушенному человеку ясно, что такая формулировка не выдерживает никакой критики. Она и звучит-то нелепо! Произвольно дробя время на отрезки, Воробьев прямым путем шел к махистскому выводу об исчезновении времени.