Кристи Голден - Assassin's Creed. Ересь

Опустили подъемный мост. Де Мец и де Пуланжи спешились, подъехали два стражника и взяли поводья их лошадей. Габриэль кивнул стражнику, ухватившему за поводья его коня, но тот, не обращая на юношу никакого внимания, направился к Жанне, подмигнул ей и облизал губы, которые влажно заблестели в свете факела. Стражник был высокий, широкоплечий, с толстыми складками на шее, в которых тонул его подбородок.

– Так это и есть знаменитая Дева из Вокулера? – сказал он, похотливо улыбаясь и скользя по Жанне взглядом. – Останься со мной до утра, и больше никто не назовет тебя девой! – Он повернулся к своему компаньону и заржал, но тот не разделил его веселья.

Габриэль почувствовал вспышку злобы, но прежде, чем он или кто-то другой из свиты Жанны успел сказать слово, она подняла руку. На ее лице смешались доброта и печаль.

– Как тебя зовут? – тихо спросила она стражника.

Казалось, солдат немного растерялся, но потом грубовато-добродушно протрубил:

– Антуан Моро, – и, подмигнув, добавил: – По прозвищу Великан.

– Антуан Моро, – спешиваясь, обратилась к нему Жанна, – твои слова оскорбляют Отца Небесного. Проси у Него прощения… немедленно.

Даже в свете факелов Габриэль видел, как стражник вытаращил глаза и побледнел. Он начал что-то бормотать себе под нос, затем отступил и повел лошадь Жанны через ворота в конюшню. Подошли другие стражники и в неловком молчании забрали остальных лошадей.

– Простите Великана за грубость, Дева, – сказал оставшийся в седле солдат.

Жанна грустно улыбнулась:

– Бог простит. А я? Мне его просто жаль.

Де Мец посмотрел на Габриэля, удивленно вздернув бровь. Юноша пожал плечами. Он не понимал, как Жанне так легко удалось усмирить Великана, и не хотел в этом разбираться.

Уже пешком спутники дошли до форта Кудре, миновали внутренний двор, где стояли небольшие постройки и четыре башни тянулись в черноту неба, слегка разбавленную серебристым лунным светом. Справа от башни Кудре, соблюдая предосторожность, они пересекли еще один мост. Под ним пересохший крепостной ров был таким глубоким, что в лунном свете дна было не рассмотреть. Внутренний двор среднего замка поразил Габриэля своими размерами, – казалось, в нем мог бы разместиться небольшой городок. Часть двора занимал сад, где среди деревьев виднелись скульптуры. Левую крепостную стену образовывали небольшие постройки – кузницы или казармы, в тусклом свете трудно было рассмотреть, – сейчас закрытые и погруженные в темноту.

Справа тянулся ряд строений, которые безошибочно можно было принять за королевскую резиденцию. В окнах горел свет, и до слуха Габриэля долетали музыка, смех и голоса довольно большого количества людей. Он остановился, осознав, какой грандиозной важности событие должно сейчас произойти.

Габриэль был настолько очарован Жанной, настолько пленен ее божественной красотой и ее миссией, что едва придавал значение событиям земной жизни. Но сейчас… сейчас он должен был вступить в зал и увидеть короля – он, Габриэль Лаксарт, бастард, сын простого крестьянина.

Юноша почувствовал прикосновение чьей-то руки – Жанна, улыбаясь, смотрела на него, ее лицо излучало покой.

– Все будет хорошо, – тихо сказала она. – Отец Небесный с нами.

В глубине души Габриэль знал: все, что она говорит, – истинно. Он видел эту истину в ней, в свете, который она излучала, более ярком, чем свет любого факела. Но увидят ли это другие люди? Он слышал, что говорили о Карле, о его нерешительности, о чрезмерном влиянии, которое оказывали на него некоторые придворные.

Жанна была посланницей Бога, Габриэль знал это наверняка. Но сейчас ей предстояло говорить не с ангелами, а с королем.

Юноша глубоко вздохнул и вступил в зал, где со своими людьми веселился Карл, дофин и, возможно, будущий король Франции.

Габриэль считал Вокулер красивым и богатым городом, а Нанси – многолюдным и шумным. И только сейчас он понял, насколько провинциальными были эти города по сравнению с королевским замком в Шиноне со всеми его крепостями.

– Сколько здесь людей? – спросил он у де Меца.

– Я бы сказал… сотни три, если не больше.

– Три сотни… и все хотят увидеть Жанну?

– Нет, только небольшая часть из них, остальные – двор короля, они просто любят развлечения. У них изысканные вкусы, и король не прочь им потакать. – Жан де Мец произнес все это спокойным, ровным тоном, и Габриэль не мог понять, относится ли он к этому неодобрительно или с полным безразличием.

Все притягивало внимание молодого провинциала – громкий смех, разговоры, заглушавшие музыку, запах еды и восковых свечей, буйство красок на гобеленах, закрывавших стены, и пышность нарядов веселившихся придворных. Габриэль, ошеломленный и потерянный, бросил взгляд в сторону более опытных в таких делах спутников – Жана де Меца и Бертрана де Пуланжи. Они, казалось, если и не чувствовали себя здесь как рыба в воде, то точно не были смущены толпой разодетой родовой знати.

Так же вела себя и Жанна. Она впервые видела мир роскоши, но казалось, привыкла к нему сызмальства. Их небольшой отряд начал привлекать внимание – трое мужчин, одетых по-походному, и девушка в мужском костюме; гвалт начал стихать, когда небольшая кучка дворян заметила Жанну и, разинув рот, вытаращилась на нее.

Габриэль тряхнул головой, избавляясь от скованности, и огляделся. Высокий потолок, балки которого уходили вверх и тонули где-то там, в темноте, с более низких перекладин свисали знамена, вероятно с гербами знатных дворянских родов. Столы ломились от разнообразной снеди, вино и эль, казалось, лились рекой, веселя толпу облеченных властью мужчин и их жен… или любовниц. Юноша обвел внимательным взглядом скамейки, на которых довольно плотно сидели люди, и один-единственный стул, стоявший на помосте в конце зала, – большой, богато украшенный.

Королевский трон. Он был пуст.

Габриэль побледнел, но в следующее мгновение кровь забурлила в нем и застучала в его висках. Он повернулся к де Мецу.

– Где король? – резко спросил он. – Что происходит?

Жан де Мец молчал, лицо его было непроницаемым. Жанна бросила на него взгляд и сказала Габриэлю:

– Думаю, его величество хочет еще раз меня испытать.

«Эх, Жанна, – подумал Саймон, – твои испытания только начинаются».

Девушка одернула камзол, вскинула коротко стриженную голову и начала обходить присутствующих в зале людей. Смущенно глянув на де Меца, Габриэль последовал за девушкой, держась на расстоянии, но при этом стараясь не выпускать ее из виду. Жанна шла, пристально вглядываясь в лица незнакомых ей людей.

Вдруг она остановилась и на мгновение закрыла глаза. Теперь все внимание придворных было сосредоточено на ней, и Габриэль вдруг понял, что музыка стихла. С закрытыми глазами Жанна медленно повернулась, чуть заметно улыбнулась и вновь подняла веки. Она решительно направилась к мужчине, который своим внешним видом совершенно не выделялся из толпы.