Кристи Голден - Assassin's Creed. Ересь

Тем более что она возглавляет армию из нескольких сот тяжеловооруженных всадников, пеших солдат и лучников.

К сожалению, Жана де Меца среди них не было. Как он и говорил, он был, в отличие от Девы, под началом де Бодрикура, о чем знали все, и Наставника, о чем знали лишь немногие. Жанне и Габриэлю не хотелось с ним расставаться. На прощание де Мец сказал Жанне: «Я помню о своем обещании. Я буду служить тебе и сделаю все, чтобы беда тебя не коснулась». Оставшись с Габриэлем с глазу на глаз, он сказал: «У нас глаза повсюду. Ты можешь даже не знать о них. Не все члены нашего братства оруженосцы, королевы или герцоги».

– Я буду скучать по тебе, Жан, – искренне ответил Габриэль.

Де Мец похлопал его по плечу:

– Думаю, мы с тобой еще встретимся, Лаксарт. Береги ее. Лучшей тени, чем ты, среди нас не найти.

Жанна практически не снимала доспехов, а вот шлем надевать забывала. Почувствовав на себе взгляд Габриэля, она повернулась к нему и улыбнулась.

– У тебя счастливый вид, – сказала она.

– Да, я счастлив, – признался Габриэль. – Ты наконец идешь той дорогой, на которую тебя направили твои голоса.

– Да, хорошо, что мы двинулись в путь. У меня есть чуть больше года – так они сказали мне.

Габриэля словно громом поразило. Что она говорит?! Это значит…

– Жанна!

Девушка повернулась и растерянно посмотрела на него, затем поняла, что его так встревожило:

– О нет! Габриэль, я не вижу своей смерти! Человеку не дано знать часа своего конца, это известно только Богу. Я могу дожить и до ста лет, а могу завтра отравиться какой-нибудь тухлой рыбой!

Страх мгновенно улетучился, но Габриэль почувствовал пустоту в груди.

– Слава Богу! – И его слова прозвучали как молитва.

– Но… мои голоса сказали мне, что у меня есть только один год, ну, может быть, чуть больше, чтобы выполнить то, что мне назначено. Поэтому любое промедление вызывает у меня раздражение. Я должна использовать это время наилучшим образом, чтобы освободить Орлеан и привести дофина в Реймс. – Чуть помолчав, она добавила: – И сделать все, что Бог мне повелит.

– Я всегда буду рядом с тобой, – незамедлительно выпалил Габриэль.

– На то воля Божья, – напомнила ему Жанна, и, несмотря на прежние ее заверения, Габриэль почувствовал, как холодок пробежал по его спине.

Пение впереди стихло. Они поднялись на вершину холма, остановили лошадей и молча смотрели на армию, ставшую лагерем у подножия холма.

В Блуа французским солдатам ничто не угрожало. Габриэль знал, что большинство из них должно было разместиться за светло-серыми крепостными стенами города. Но сейчас в поле под открытым небом они видели сотни палаток и густую россыпь маленьких оранжевых пятен костров. Лошади, казавшиеся с высоты холма букашками, щипали весеннюю траву, по всему лагерю копошились, как муравьи, сотни, а может быть, тысячи французских солдат.

Отряд Жанны спустился с холма, радуясь, что они прибыли на место назначения. Иоланда Арагонская сдержала слово, Габриэль лишился дара речи при виде огромного количества повозок и телег с провиантом и прочим армейским скарбом, которое наводняло лагерь. Здесь были телеги, забитые мешками с крупой, нагруженные большими бочками, по всей видимости с сушеной рыбой и мясом. Но большинство заполняли овцы, клети с курами и свиньями; несколько коров и ослов были привязаны к бортам телег.

– Жанна! – Они обернулись на знакомый голос, это был герцог Алансонский. Его лошадь приближалась легким галопом. – Посмотрите, что я привез вам!

– Мой дорогой герцог! – обрадовалась ему Жанна. – Бог милостив и щедр!

– А вместе с ним Иоланда Арагонская, – дерзко улыбаясь, парировал герцог. – Сам Орлеанский бастард приехал встретить вас. Завтра твоя армия выступает маршем на Орлеан.

– Вы с нами не поедете? – Лицо у Жанны вытянулось.

Герцог Алансонский метнул взгляд на Габриэля и тут же перевел его на Жанну.

– Я отвечаю за обоз с провиантом, – сказал он. – Вы же не думаете, что ослы сами дойдут до Орлеана? Придется их вести до Луары. К тому же я обещал англичанам не участвовать в битвах, пока не будет полностью выплачен выкуп за меня, поэтому не смогу сражаться с вами бок о бок. – И, улыбаясь, добавил: – Пока. Хочу сказать, что я приехал сюда не один, со мной пара ребят, думаю, вы будете счастливы их увидеть.

Двое пеших солдат приближались к ним размашистым шагом. Жанна растерянно обернулась. И вдруг она замерла, ее синие глаза широко распахнулись. Она крепко сжала висевший на шее мешочек. К удивлению Габриэля, глаза Жанны наполнились слезами, а рот растянулся в широкой радостной улыбке.

– Жан! – крикнула она. – Пьер!

Несмотря на тяжелые доспехи, она спрыгнула с лошади и побежала навстречу братьям. Было много смеха и слез, по-братски они ерошили ее короткие волосы и называли самым красивым мальчишкой на свете.

– Мы получили твое письмо, – сказал Пьер, младший из братьев. – Мама расплакалась, да и у папы был такой вид, что слезы вот-вот брызнут из глаз.

Габриэль написал под диктовку Жанны трогательное письмо, которое она отправила родителям по прибытии в Шинон. Она очень переживала, что покинула семью, и чувствовала себя виноватой.

– На груди у сердца я храню кольцо, которое они мне подарили, и еще кое-какие дорогие мне вещицы, – сказала Жанна братьям, касаясь мешочка, который появился у нее на шее в Шиноне. – Они меня…

– Конечно простили! И они любят тебя, – поспешил заверить ее Пьер. – Они и нас благословили присоединиться к тебе.

– Ты стала знаменитостью! – воскликнул Жан. – Люди приходят посмотреть, где родилась Жанна Девственница. Мы хорошо зарабатываем на жильцах.

– Это хорошо! После того как я напугала папу с мамой, я так рада… – Жанна медленно обернулась в ту сторону, откуда донеслись громкие крики и смех.

Проследив за ней взглядом, Габриэль увидел группу солдат, которые стояли в окружении женщин разного возраста, одетых вполне благопристойно. Но лица… в их лицах было что-то неприятное и подозрительное, даже когда они улыбались и гладили солдат по плечам и груди. Один из солдат дернул шнуровку на платье женщины, нагнулся и поцеловал ее в шею под одобрительный гогот товарищей, которые тоже времени даром не теряли и разбирали красоток по своему вкусу. И вдруг Габриэль понял, что происходит.

Но Жанна, несмотря на ее невинность, поняла это раньше его.

– Именем Бога! Здесь не будет бесстыдниц! – крикнула она и выхватила из ножен меч.

Меч вспыхнул белым огнем – так ярко, что Габриэлю пришлось зажмуриться. Юноша не успел прийти в себя, как Жанна, с поднятым мечом, в сверкающих на солнце латах, уже бежала к группе мужчин и женщин, охваченных похотью. В какой-то миг Габриэль испугался: ему показалось, что в ярости Жанна перебьет всех женщин, посмевших осквернить Бога.