Виктор Тарасов - Охота на кентавра (сборник)

— Вселенский заговор — действительно, сумасшедшая мысль!

— Не торопитесь! Я взял с собой мушек и стал летать на Галактиках. И что же? Лечу в одну сторону — поколений мушек появляется больше, лечу в противоположную сторону — меньше. Лечу перпендикулярно — они живут как на Земле, лечу под углом — число поколений колеблется.

— И что же?

— Налетав достаточно информации, я заложил ее в компьютер, и вот вам: теоретический центр управления всех наших биологических часов.

Он указал на некую точку на карте; я вгляделся — ничем не примечательная туманность, в стороне. Однако, как я машинально отметил, располагалась она так, что оказывалась как бы в равноудалении от всех частей нашей галактики, в ее фокусе.

— Подождите, но почему эти самые мушки…

— Дохнут то чаще, то реже? Обыкновенный эффект излучения, назывался когда-то доплеровским. Если двигаться навстречу источнику, то частота излучения смещается в более интенсивную сторону, излучение как бы сильнее. А если лететь от источника, интенсивность падает. Едва заметные колебания числа поколений мух позволяют установить наличие источника.

— Нет, нет, тут у вас не сходится! Все мы существуем в одном потоке времени. Допустим, жизнь поколения мушек сокращается, когда мы летим к этому… источнику… Но ведь и наша — тоже! А значит, мы просто не заметим никаких изменений!

— Важный аргумент! Я ждал его от вас, Покровитель довольно потер руки и прошелся по каюте. — Это соображение тоже не давало мне покоя. Почему мушки дохнут чаще, а я это замечаю? Потом понял, что время само по себе не меняется, а дело в наших биологических часах, которые частично от общего потока независимы. Понимаете, это самое смертоносное излучение не меняет времени, оно — как бы рябь на его поверхности, его модуляция. Оно лишь приносит нашим часам сигнал: «Поворачивайте обратно», но приносит его раньше, чем нам положено — и в этом-то все дело!

— И что же нам делать?

— Лететь на эту туманность, найти генератор и сломать его!

— И люди станут бессмертными! Кто бы мог подумать, что все наши проблемы решаются так просто? Найти внешний источник всех наших бед, «козла отпущения», как говорили, — и сломать его! Вы гений!

— Вы так думаете?

— Дайте я пожму вашу руку! Представляете? Заратуштра, Христос, Магомет, Наполеон — великие благодетели человечества — и вот: вы! Всегда мечтал постоять так запросто рядом с кем-нибудь из великих!

Я нажал кнопку вызова Циклопа и проводил Покровителя к дверям, крепко держа за руку.

— Однако, дайте мне время осознать все величие ваших замыслов. Я к этому еще не готов. И храните тайну: номер той самой туманности. Представляете, что будет, если кто-нибудь доберется до источника раньше нас и неожиданно запустит наши часы в обратную сторону? А я еще собираюсь пожить. Ха-ха! Циклоп, черт тебя дери! Отдаю этого господина в твои руки. Он представляет для нашего корабля огромную ценность. И чтобы ни один волос с его головы… ни один волос из его бороды… ты меня понял, образина? — И погрозил кулаком в спину удаляющимся. Уж Циклоп-то своим внутренним взглядом его разглядит.

Последовавшие несколько дней я занимался размещением кнопсов, а остальной публике позволил отдаться невинным развлечениям.

Пусть поют и пляшут друг перед другом, только бы не мешались под ногами. И вот однажды ко мне ворвался Циклоп, он задыхался: — Там у них… собрание!

— Что-что? — Я не понял, потому что такого слова в моем лексиконе не было.

— Они собрались вот так… — Циклоп широко развел руки, потом свел их на груди: жест, который мне очень не понравился. — Этот сумасшедший проповедует перед ними!

— Вот черт! — Мы вместе бросились вон.

В большом зале удобно расположившаяся публика вежливо слушала Покровителя мух, который излагал суть своей теории.

Первого взгляда было достаточно, чтобы оценить ситуацию: публика хихикала в кулак.

Какое я испытал облегчение! Да, в разумности нашей публике не откажешь. Вот же, шельмуем ее и третируем, а в сложном вопросе она способна разобраться самостоятельно. Наверно, мы все-таки воспитали у нее вкус, а как воспитали, и сами не заметили.

Особняком торчали кнопсы с открытыми ртами — для них это было в новинку. Вот наконец нашелся источник всех их бед — смертоносный генератор.

Циклоп наметился сграбастать Покровителя за шиворот, но я его удержал, все равно тот уже заканчивал свою речь.

Вот закончил и чуть-чуть не стал раскланиваться. Это и подсказало мне мысль. Публика не знала, как реагировать, и тут я выступил вперед:

— Дамы и господа! Вы помните, я обещал вам развлечение. И вот перед вами первый комик галактических трасс — Покровитель мух! Прошу приветствовать!

И захлопал. Что тут началось! Публика выхохатывала свое нервное напряжение. Все орали: «Браво! Еще раз!», а кнопсы спрашивали: «Что это было? — Шутка. — Какая шутка? — Космическая». Под шумок я передал Покровителя в руки Циклопа, предупредив: — Если еще раз упустишь, спишу на первой же станции!

Возвращаясь к себе, я был весьма доволен собой: «Великая вещь — чувство юмора! Потеря чувства юмора чревата историческими катаклизмами». Не прошло и нескольких дней, как я убедился в этом.

Мы совершили очередной звездный скачок.

Я определился, и снова это была промежуточная станция! Не примечательная ничем, безжизненная звездная система под номером…

Что за злой рок меня преследует? Что мешает Галактику? Как капитан я обязан это выяснить, потому что отвечаю за пассажиров. Собственно, все эти промахи — мой профессиональный брак.

Однажды, когда я сидел в глубоком раздумий, ко мне тихонько вошел Циклоп.

— Кэп, ходят странные слухи. Будто размещение пассажиров, которое вы произвели, несправедливое.

— Не понял!

— Ну, словом, те, что в корме, хотят, чтобы вы расположили их в носу.

— Но ты же знаешь, принцип размещения один: интеллектуальные способности. Кнопсы не могут заниматься навигацией.

— A они говорят, что принцип — имущественный. А что это значит?

— Чушь! Глупый богатей так же бесполезен наверху, как и умный нищий не нужен в трюме. Что-то я не пойму!

— И вся команда — тоже. Вот послали меня узнать. Мы всю жизнь летали так, а тут появились какие-то моральные претензии.

— Но если поменять местами нос и корму, Галактик не полетит!

— Я знаю это, но кнопсы и слышать не хотят.

— Но скажи, Циклоп, разве это так трудно сидеть в корме и воображать себя двигателем, дюзами, корпусом? Я вообразил бы себя туалетом — лишь бы лететь!

— И я тоже. Но они вдруг придают всему этому такое значение…

Мы замолчали, глядя друг на друга. Похоже, что нам пришла одна и та же мысль. Да, функция пассажиров на Галактике состоит в том, чтобы в момент перед скачком вообразить себя частью корабля: навигационной аппаратурой, корпусом, двигателем. Но воображать — и только! Галактику важно сочувствие, сопереживание к его титаническим усилиям, но он и без пассажиров прыгнет. А мы же, администрация, чтобы дисциплинировать людей, внушали им, что решающими являются их усилия.