Виктор Тарасов - Охота на кентавра (сборник)

— Они гнали меня по всем правилам!

— Просто они собираются все вместе, когда кому-либо из них грозит опасность. У них сильно развита взаимовыручка и есть что-то вроде телепатии. Меня они считают своим, приняли в стаю, так сказать. Мирные существа!

— Существа? А вердикт на них есть?

— Нет, так будет. Он имеет обратную силу.

— Что-то не слышал, что на Церере есть станция охраны.

— Ты находишься на станции охраны, я инспектор на общественных началах.

— Ах, на общественных!

— Ты не волнуйся, я оформлю акт. Чтобы лишить тебя пилотских прав, его хватит.

— Но я же не знал, что это не роботы!

— А ты бы сначала узнал, а потом стрелял!

— Ну и логика у тебя, знакомая! Кто ты по профессии, Шапочка?

— Я был координатором.

— Ах вот оно что! А сейчас коротаешь вечера, полируя железные зеркала? Послушай, старина, но не затем же ты меня спас, чтобы лишить пилотских прав? У меня больше ничего нет, и меня теперь никогда не выпустят во Внеземелье. Давай договоримся!

— А ты бы раньше об этом подумал, перед охотой, Волк!

Старик снова взялся за ручку, а я задумался. Дело безнадежное, старик фанатик. Пустяк, а визы лишусь, вот что обидно! Но я чувствовал, что какой-то проблеск есть. Нужно вспомнить.

— Слушай, Шапочка, а откуда я помню твою фамилию?

— Не знаю, маловероятно.

— Координатор Онегов — что-то знакомое…

— Может быть, четвертый порог Онегова?

— Нет, что-то связанное с монтажом станций.

— Координатором я был здесь, на станциях. В последнее время собирал орбитальную хлорелловую фабрику…

— Тут была какая-то темная история с безумной автоматической станцией… — мое чутье вело меня, я нащупывал путь. — Это ты сделал?

— Неправда! — закричал вдруг старик, бросая ручку. — Я же не конструктор, не монтажник, я координатор… Что значит «сделал»?

— Да, да, ты — автор безумной Берты! Об этом все знают! — Я радовался как ребенок, что попал в яблочко.

— Все? Что знают все? — Онегов был ошарашен.

— Так ты здесь прячешься?

— Я сам… обрек себя на добровольное изгнание… — старик еще что-то бормотал, но я его не слушал.

— Ну и шуму ты наделал в свое время, на всю галактику, Шапочка! Вошел во все учебники!

Старик молчал. Он сидел, обхватив голову руками: — Неужели они меня так запомнили?

— А-га!

— Конечно. Совет лишил меня координаторства. Но я сам настоял, чтобы заседание было публичным, чтобы узнали все. Тогда во всех газетах писали: «Порог Онегова, Четвертый порог!» Неужели не помнят?

— О пороге не помнят, а о безумной Берте — все! — Я подошел и фамильярно обнял старика за плечи. — Что же ты, старина! Значит, «буршей» стрелять нельзя, а безумную Берту выпускать на линии можно?

Он поднял на меня страдающий взгляд: — А может, они специально замалчивают?

Тем временем я разглядел, что он там про меня нацарапал. Бумажку рано было забирать, а вот удостоверение я взял. Он не отреагировал.

Я его успокоил: — Специально, все они — такие!

— Тогда все снова повторится.

— И пускай… А о чем, собственно, речь?

— О порогах, — старик пребывал некоторое время в столбняке, — которые останавливают нас в космосе…

— А у тебя — размах! Может быть, поделишься?

— Пространственный и временной ты, наверное, в школе проходил. А о технологическом слышал?

— В общих чертах.

— Заключается он в том, что, хотя создать сверхсложную систему мы и можем, но обеспечить ее надежную работу — нет, потому что, скажем, из ста тысяч деталей одна-две обязательно будут находиться в состоянии потенциальной аварийности. Если мы их находим и ремонтируем, то ломаются другие одна-две и т. д.

— Ну это известно. И выход здесь в самодиагностировании.

— Верно. Но система диагностирования оказывается не менее сложной. Как наш мозг, который по количеству связей превосходит тело, которым управляет.

— Что же дальше?

— Возникла идея, не моя, заметь, диагностировать по частям. Работа мозга направлена не столько на диагностику, сколько на саморемонт. А в организме всегда есть избыток связей, вот они и используются для «ремонта»…

— Что-то сложно.

— Ничего не сложно. В машине избытка связей нет, саморемонт не нужен, поэтому нужда в едином электронном мозге отпадает. Нужно, чтобы каждая часть станции «чувствовала себя сама» и сообщала нам это самочувствие через небольшой датчик. Это упрощает дело. Правда, полагали вначале, что датчиков будет два-три и техники будут носить их с собой при ежедневном осмотре. Потом пришлось расположить датчики стационарно, на каждом блоке, их оказалось гораздо больше, и сделать их пришлось мощнее, в виде электромагнитных излучателей. По сути дела, это были просто «болевые точки» станции, чувствительные нервы без единого центра, без мозга…

— И ради чего все это?

— Простота, экономия, эффективность…

— Само по себе это еще не так уж плохо. В чем же Порог Онегова?

— Суть Четвертого Порога в том, что за любой технологией стоят люди. И, если в обще-стве что-то неблагополучно, то обычный технологический порог повышается. Скажем, уже не две, а четыре из ста тысяч деталей находятся в постоянном аварийном состоянии. Техника зависит от людей, она начинает чаще ломаться — вот и все!

— Ага, понимаю. Саботаж!

— Если бы! Тогда все было бы просто. Дело в том, что сам работающий этого не осознает, а проверяющий — тем более. Но современная техника так сложна, что требует и квалификации, и аккуратности, но сверх этого еще чучь чуть, что можно назвать страстью или нравственностью труда. Да, нравственность тут важнее исего. Но чем ее измерить?

— Ну а ты здесь при чем?

— Меня обвинили в жестких методах управления, в форсировании событий…

— Вот уж не ожидал от тебя, Красная Шапочка! И как же ты испортил этот… социальный климат?

— Я руководил проектом «Берта-кормилица», созданием первой орбитальной продуктовой фабрики. Дело уже дошло до сборки. Но тут ученые затеяли полемику, и работы приостановились. Тогда я в приказном порядке разместил датчики по всем блокам фабрики. А они хотели единый координационный центр, мозг, что невероятно затягивало сроки. И это — при утвержденном проекте! Тогда я лишил некоторых самых ретивых средств передвижения…

— Старина… да ты диктатор! Средств передвижения — это ты их запер в каталажку? Ха-ха! Уважаю!

— Когда включили станцию в автоматический режим, вначале все шло нормально. Разожгли «ядерную», вывели на орбиту… а потом началось! Датчики сигнализировали одну поломку за другой, но техники пока справлялись. Потом, когда сигнализировало уже несколько датчиков одновременно, сила их излучения оказалась такой, что вести ремонт приходилось в скафандрах. Вовремя станцию не заглушили, я упустил момент. Самоблокировка не сработала — не знаю почему… Одна поломка вызывала другую, они пошли лавиной. А датчики перешли на широкий диапазон излучения, вплоть до рентгеновского, и персонал, спасаясь, бежал со станции. Она вышла из повиновения… Что ты смеешься?