Виктор Тарасов - Охота на кентавра (сборник)

Несс продержался поразительно долго. Только старый трюк с испорченными фильтрами помог, уже когда вставали кислородные «колодцы». Завтра бухгалтеры компании отметят очередной рост поступлений, и с этого Герру будет причитаться определенный процент. А с трусом и предателем Арно, который бросил дело на полпути, он еще разделается.

Герр удивился, сигарета горчила так, словно была вымочена в кислоте. Он отбросил ее, одел шлем, нужно было сделать еще кое-что. Герр снова стал спускаться в раскаленный кислотный ад. Он медлил, что-то мешало ему. Два раза его тошнило, а в конце спуска уже сильно болела голова. Наверное, сидя без шлема, он все-таки угорел.

Герр перевернул Несса лицом вниз и стал выкручивать у него из скафандра со спины обойму фильтров. Он сам подменил ее сегодня утром, украв перед этим у Несса ключ от бокса. Сейчас обойму с «секретом» предстояло извлечь и уничтожить, а на место поставить исправную.

Что-то оборвалось в воздухе, как паутина, и легкий пар на мгновение окутал Герра, но он не был брезглив. Это внешнее давлением уравнялось с давлением внутри скафандра Несса, и в руках Герра оказалась злополучная обойма, стоившая Нессу жизни.

Готово, но Герр чуть не задохнулся от усталости. Что с ним? Он снова перевернул Несса с трудом — он показался ему величиной с гору-и невольно закрыл глаза. Он видел это уже не впервые, но каждый раз испытывал тошноту. Пока он менял обоймы, безумная сухость воздуха и давление мгновенно превратили Несса в высушенную мумию. Лицо его сморщилось и съежилось до размеров печеного яблока, даже кости уменьшились.

Подавив дурноту, Герр поднялся. Несс должен погибнуть не от испорченных фильтров, а от потери герметичности в результате разбитого им самим по неосторожности шлейного стекла.

Что и предстояло проделать Герру. Камни были хрупкими и не годились, он нашел, гаечный ключ, которым открывал баллоны, хотя и знал, что они пусты, и вернулся к Нессу.

Он поднял ключ обеими руками и хотел ударить, но только вяло опустил его на шлем Несса. Ему показалось, что он ударил по огромному колоколу и волна звука мягко подняла его и отбросила в сторону.

Что с ним? Как мог он так сильно отравиться? Он с трудом выпрямился, переключил фильтры и отдышался. Внезапно он подумал, что сделал для Страха уже достаточно много для того, чтобы тот пожелал от него избавиться.

С ним могли проделать тот же нехитрый трюк, подменив фильтры, а Арво мог участвовать в этом.

Герр застонал, отгоняя подозрение, но что бы там ни было, а дело нужно было довести до конца. Ведь осталось совсем немного — разбить стекло.

Механически, раз за разом он поднимал ключ и опускал его, но хрупкое стекло даже не треснуло, словно было из стали. Он стал понимать, что силы его на исходе…

— Что ты делаешь, парень? — Внезапно услышал он и выронил ключ, обернулся. Позади него стоял человек в блестящем скафандре с темной полосой на груди.

— Тебе плохо? Что ты с ним делаешь?

Герр хотел ответить, но язык не слушался его. Ему показалось, что сверкающий человек высоко возвышается, а он, Герр, лежит в глубокой, темной трещине. И тут он почувствовал нестерпимый жар в спине и понял, что фильтры прорвались, что кислота проникла в скафандр и быстро охватывает тело.

Деянира одевала Геракла в огненную рубашку Несса, и герой возопил: — Я все скажу, я все знаю и все скажу! Только возьми меня, прошу, достань меня…

Он хотел сказать еще что-то, но не успел, потому что края трещины сомкнулись над ним, и голос его исчез в темноте.

Юноша поднял голову, красный отблеск заката лег на его лицо. У него были крутые выдающиеся скулы, прямые черные волосы до плеч. Глубокие близко посаженные глаза не мигая смотрели на заходящее солнце.

За окном была поздняя осень 1628 года.

Весь день шел дождь, и лишь под вечер северный ветер разорвал облака, повеяло холодом. Юноша почувствовал, что его озябшие пальцы онемели, и отложил перо.

Разве так он представлял себе жизнь в столице! Как он был наивен, когда три года назад вступал в Париж, полный надежд и счастливых планов. Он служит, продает свою шпагу за деньги, — занятие не очень благородное. Его друзья по королевскому полку вынуждены скрывать свои знатные фамилии под кличкаГреч, миф. Кентавр Несс был ранен ядовитой стрелой Геракла. Страдая от раны и от бессмертья, он пришел к Деянире, жене Геракла, и предложил, если она хочет привлечь мужа, пропитать его рубашку кровью, истекающей из раны. Она так и сделала. Надев рубашку, Геракл испытал страшную боль от ожога и, не понимая причины, просил у отца своего. Юпитера, легкой смерти. Оба героя были вознесены на небо и стали созвездиями. Какая тут карьера? Постоянное безденежье — королевская казна прижимиста — и ночные караулы наводят смертельную тоску.

Людовик, по-видимому, уже совсем собрался в Ла-Рошель добивать гугенотов и, видит бог, потащит с собой своих мушкетеров.

Юноша перевел взгляд на рукопись, которую писал от скуки. Но, наверное, он слишком долго смотрел на закатное солнце, сейчас он уже не различал ни строчки. Он отложил рукопись, писать сегодня больше не придется, потому что свечи дорого стоят. Неплохо бы закусить перед ночным караулом…

Вдруг молочно-белый свет возник на столе напротив. Юноша из-под прикрытых век наблюдал, как формируется дух. Вот возникла лысая голова, небольшое круглое тело в странном балахоне — розовый толстяк с ухмылочкой на бритой физиономии.

Юноша, мысленно призывая имя господне, трижды перекрестил дух незаметно, под столом. Тот — хоть бы что, только улыбался.

Крепкий попался, придется терпеть.

— Я должен извиниться, что явился непрошенным! — сказал толстяк со странным акцентом. — Извините, имею ли я честь говорить с д'Артаньяном, королевским мушкетером?

— Да, к сожалению, — ответил юноша, глаза у него слезились от света и настроение сильно испортилось. — Может быть, вы представитесь, сударь?

— Конечно, конечно, — засуетился толстяк. — Я — турист во времени и специально отстал от своей группы, чтобы повидать вас. Но сначала мне нужно объяснить вам, что такое временное смещение…

— Не трудитесь, я все знаю, — оборвал его юноша, досадливо морщась от запаха серы, который противен каждому верующему католику. — Вы там, у себя, уж не знаю где, изобрели машину времени и сейчас шляетесь где ни попадя, мешаете порядочным людям. Для вас заехать в прошлый век легче, чем мне добраться до родного Беарна. Туризм, смещение, временная петля, ассоциация защиты истории и прочее!

— Поразительный интеллект! Дело в том, что люди вашего века совершенно не воспринимают идею путешествия во времени — даже великие умы. К нам относятся с подозрением, принимают черт-те за кого. Лютер кидался чернильницей… Но вы меня поразили. У вас великолепные способности, молодой человек!