Андрей Васильев - Файролл. Право выбора [litres]

Уникальный рукотворный предмет разового использования.

Создатель – неизвестен.

При использовании единожды дарует владельцу 50 % шанс на то, что задуманное им осуществится. Но для этого нужно, чтобы владелец пера в самом деле этого хотел, в противном случае магическая сила данного артефакта будет потрачена понапрасну.

Для его активации владельцу достаточно сжать его в ладони, сказать: «Пусть прилетит птица удачи» и подпрыгнуть на месте.

После применения данный артефакт можно использовать как украшение, подарок даме или попросту продать.

Особые свойства:

До использования – нельзя потерять, украсть, сломать, продать, подарить.

После использования – нельзя сломать».

Забавно. Подарить нельзя, а мне вроде как его презентовали как раз. Хотя притаранил мне его пикси, а на эту лихоманку, по-моему, вообще никакие запреты не распространяются.

Создатель – неизвестен. А жаль, сдается мне, этот мастер много чего еще сделать может. И еще – он тот еще шутник. Подпрыгнуть на месте, такое еще придумать надо…

Я еще раз глянул в серое небо, с которого все так же сыпался снежок, и пошел в кабак. Надеюсь, брат Мих уже подкрепил свои угасающие силы, и мы отправимся дальше по нашим делам.

Брат Мих оправдал мои надежды. Да что там – за этот краткий отрезок времени он их не просто оправдал, он даже перекрыл оказанный ему лимит моего доверия с лихвой!

Перед ним стояло две пустых литровых кружки, сам же счетовод в этот момент жадно глотал живительную влагу из третьей. Как видно, сильно его психику травмировал Тристан. Надо же, я думал, что у всех людей брата Юра нервы, как канаты.

– А я вам говорю – я имею право смотреть, как, кто и из чего готовит еду для гостей вашего заведения! – долетел до меня красивый и глубокий женский голос.

Повертев головой, я увидел стройную светловолосую эльфийку, стоящую у прохода в кухню. Она пререкалась с сонным и мордатым поваром, который недвусмысленно поигрывал кухонным ножом.

– Шла бы ты отсюда, подобру-поздорову, – советовал он потрясающе красивой представительнице древней расы. – Шляются тут всякие, а потом к нам люди не ходят.

– Они к вам не ходят потому, что вы готовите неизвестно что из неизвестно чего, – со смешком сообщила ему эльфийка, поправив роскошные белокурые волосы и сверкнув красивыми глазами, в которых можно было не то что утонуть, а просто раствориться навсегда, как в небытии. – Я – Хелен из дома Летящей ветви, и моя работа – проверять такие заведения как ваши, а после сообщать о результатах проверки в Объединенный совет владельцев странноприимных домов. По этой причине я имею право войти на вашу кухню.

– Я тебе сейчас лицо обглодаю. – Из кухни вылез какой-то небритый тип и грозно надвинулся на красавицу-эльфийку, занося волосатый кулак над ее головой. – Ах ты…

Как и когда она провела бросок – я не понял, но небритыш пролетел через половину зала, сшибая стулья, столы и пьяных северян.

– Мое пиво! – заорал один из них и треснул соседа по уху.

– Да ты чего! – возмутился тот и по неизвестной причине отвесил зуботычину не своему обидчику, а какому-то совершенно другому человеку, заросшему бородой до самых глаз.

Через минуту дрался весь зал.

– И еще вам минус за отсутствие вышибал! – долетел до меня звонкий голос Хелен из клана Летящей ветви. – И еще один – за хрупкую мебель, не соответствующую стандартам. Из дуба надо делать, а не из сосны, он не такой ломкий!

– Какие тут славные нравы, – опустил брат Мих на чью-то голову кружку и с печалью посмотрел на оставшиеся у него в руке ее останки. – Весело, бодро, празднично. Эй, еще пива мне!

– Все, пошли, – толкнул я его в плечо. – Пива тебе не видать – драка же. И потом – видишь, вон та красотка данное заведение не одобрила, а она в них толк знает, сразу видно.

– Зато я одобрил эту красотку, – приосанился брат Мих, сплюнул на ладони, пригладил волосы и явно собрался пойти подбить к Хелен клинья.

– Еще бы, – хмыкнул я. – Знакомую брата Юра не одобрить.

Хмель слетел с брата Миха, как лист с дерева.

– Она его знает?

– А то. – Брат Юр мне эту ложь простит, а Хелен, уверен, про нее просто не узнает. – А почему она так держится смело, сам подумай? Спорить с корчмарями – это не каждому дано. Тут нужна либо глупость, либо смелость. Либо уверенность в том, что ее никто не посмеет тронуть. Как ты думаешь – что здесь?

– Пошли за Флоси. – Брат Мих двинулся к выходу. – И пиво здесь скверное, права эта милашка.

– Объединенный совет владельцев странноприимных домов будет настаивать на закрытии вашего заведения, – услышал я, выходя из дверей.

Почему мне кажется, что этот кабак и впрямь закроют? А вообще – интересный НПС, и квесты у него, наверное, забавные. Скорее всего – на ремесло.

«За Гунтером или за Флоси идти сначала?» – решал я, стоя на перекрестке. Снег усиливался, вслед за легким снежком пришла средней силы метель.

– Мороз невелик, а стоять не велит, – сообщил мне Мих, подпрыгивая на месте. – Идем уже, и лучше всего туда, куда поближе!

Ближе была резиденция ордена, и, сочтя аргументы счетовода разумными, я направился именно к ней. Тем более что Гунтера тащить на себе не надо будет, а вот Флоси почти наверняка.

Еще у входа я понял – что-то тут неладно. Возле него не стояли стражники, а дверь, ведущая в задние, была слегка приоткрыта, что было неприемлемо для ордена буквоедов и аккуратистов.

– Назад. – Назир как-то так играючи отодвинул меня в сторону и скользнул внутрь, за ним двинулся брат Мих, буркнув мне:

– Постой тут покуда.

Вот так. И здесь меня в угол задвигают, того гляди и впрямь на краю свалки найду своё последнее пристанище. Хотя ладно, это я кокетничаю, на самом деле где-то даже приятно. Худо-бедно, а пока берегут мою тушку.

– Заходи. – Брат Мих выглянул из-за двери минуты через две, на его лице гуляла улыбка. – Такое стоит увидеть.

Внутри здания был жуткий кавардак, тут то ли дрались, то ли плясали, вдобавок еще и ощущался запах то ли перегара, то ли уксуса.

– Они внизу. – Назир, по-моему, был изумлен. – Никогда ничего подобного не видел. Чтобы орденцы – и в таком виде?

Да, было от чего впасть в удивление. В огромных размеров хранилище бумаг (я даже и не подозревал что под немаленьким, в общем, зданием резиденции есть еще такое здоровое помещение), за длиннющим столом, заставленным запылившимися бутылками и заваленным каким-то объедками, сидело четыре человека в черных рясах и в дупель пьяный фон Рихтер. Они то и дело прикладывались к кружкам и слаженно выводили песню, время от времени смахивая со щек слезинки.

В углу заплачет брат-послушник, слезу рукой утрет писец,