Владимир Калашников - Летописи Нэпэла

— Разумеется…

Фрекс предусмотрел извивы разумов своих многочисленных словесных дуэлянтов. Суровые генералы, военные советники, агенты и главы секретных организаций… Сотни учёных и аналитиков, ловящих каждое слово и жест неожиданного гостя, следящих даже за шириной его зрачков. Зная сущность Империи как таковой — а все они, сколь бы ни отличались внешне, схожи по внутреннему строению, просто таки однообразны, примитивно однообразны! — можно было легко разобраться в каждом её слуге. И он заставил поверить их всех, он заставил поверить Императора Дея! Постепенно выкладывал карты, одну за одной, и по мере того, как информация подтверждалась — росло доверие к доктору. Вместе с ним нарастало и скрытое негативное отношение, — ведь вероятность того, что допрашиваемый солжёт, после того, как выдал столько истины, увеличивается, — но Фрексу удалось и это миновать.

— И наконец, самое главное. Эта клиника полностью отдана в ваше распоряжение, — живым, ярким голосом вещал адъютант. — Её совсем недавно построили. Отличное здание, на мой взгляд. Мы обороняли их. — Зрачки Фрекса дрогнули. Фраза адъютанта была неожиданна, свою лепту в потерю бдительности внесло и то распределение внимания и мыслей, которое допустил врач.

Что было это: намёк? Или простое совпадение? Или проверка, одна из многих ещё предстоящих? Чёрт возьми, больше не будет проверок. Ведь он не прошёл и первую. Самую важную — подсознательная реакцию на благонадёжность. Бессмысленно надеяться, что адъютант не заметил его реакции… Глупая вся эта надежда… Зато долгоживущая — умирает после человека, последней. А Прайк… Он опытен… Скотина…

Фрекс раскрыл предателя-советника тогда, когда это стало необходимо. Раскрыл — а ведь обстановка вокруг была напряжена до предела. Не то что здесь, мир и благодать. На фоне инструментов для аутопсии за стеклом высокого шкафа.

Фрекс просмотрел приставленного шпиона — расслабился. Теперь всё кажется таким очевидным. Чересчур много наивности, много детства в глазах, в словах, в каждом движении адъютанта.

А военную школу он закончил лет десять назад. Белая кожа — омоложена, вот и едва заметная розовая сеточка новых сосудов на щеках. За небрежную работу пластическому хирургу надо отбить руки.

— Целые города из таких строили на полигонах специально для нас, — продолжал меж тем беспечно адъютант. — Мы отбивались от атакующих, а потом и сами штурмовали. Чтобы получить навыки во всех типах боёв. Могу сказать из собственного опыта, — горделиво говорил адъютант, — взять такую железобетонную махину не легко, сказать честно, так нас раскатывали ещё на подступах, — адъютант рассмеялся. Как-то нечётко. — Это как один надолб. Как скала, засевшая корнем глубоко в земле… Здесь девятнадцать надземных этажей и двадцать девять под землёй. Да ещё специальный бункер на сверхглубине для особых опытов, если таковые вам вздумается проводить…

Здание — как коренной зуб… И этот… этот… ублюдок тоже, как гнилой коренной зуб. Чтобы «вылечить» местность, в которой расположен медкомплекс, нужна как минимум ядерная бомба, для адъютанта необходимо что-то не менее радикальное.

— Но теперь о самом главном: клиника соединена со зданием Военного Совета веткой подземной железной дороги — всё предназначено на тот случай, если кому-нибудь из начальников станет плохо. Вам повезло — будете лечить великих людей! — с восхищённой завистью (или притворной восхищённой завистью) говорил адъютант. — Быть может, и самого Императора Дея! Хотя… — похоже, молодой адъютант будто бы сообразил, какую оговорку допустил. И после секундного смятения постарался исправить ситуацию: — Хотя пусть лучше Император никогда здесь не окажется… Долгого здоровья ему.

— Отлично. Благодарю, — сухо сказал Фрекс. Всё осложнилось ещё больше.

Он-то думал, что будет полновластным царём в своей клинике, а оказалось… Оказалось, что одним приставленным ублюдком дело не обойдётся. Больницу для высоких чинов не обойдёт ни одна инспекция. Да что там, здесь каждая медсестра — шпионка. И он у всех на виду.

Сделать меньше одной тварью, прямо сейчас — сомкнуть пальцы на щеках, дёрнуть в сторону, вырывая куски обелённой кожи. Загнуть голову врага за левое плечо, до приятного для ушей хруста…

— Пожалуй, я не буду касаться дел ещё несколько дней, — проговорил Фрекс, приятно улыбаясь. — Хотел бы отдохнуть. Так что, прощайте, Прайк. — Доктор пожал руку адъютанта. Окрикнул его уже у самых дверей: — И вот ещё что, Прайк: в работе вам стоит поднабраться опыта. Побольше. Всё, можете идти. Удачных выходных.

Фрекс с удовольствием подметил, как на этот раз зрачки омоложенного агента вышли на миг из подчинения.

Наберись опыта… За оставшийся тебе час.

«Вот теперь всё более или менее подготовлено, и можно, наконец, забрать Клаусу…»

Адъютант Прайк умер в толпе, и причину кровоизлияния в мозг установить не удалось. Конечно, аналитики определили самого возможного из всех возможных убийц агента, но доказательства причастности Фрекса были слишком смутны, чтобы пустить их в ход на судебном разбирателсьтве. Это вовсе не значило, что их не хватило бы для создания обвинения против доктора, просто сейчас это никому не было нужно. Во Фрексе пока что нуждались, он казался полезным человеком. А вот если польза от перебежчика вдруг устремится к нулю, то ему припомнят ещё многое помимо смерти адъютанта. Но сейчас в компромате на врача лежало только свидетельство смерти с неясной формулировкой. Прайк так и не успел аписать в отчёте о подсознательной зрачковой реакции доктора Фрекса на проверку факторов неподчиняемости и верности.

А доктор вспоминал, как хорошо держалась Клауса, спокойно вела себя, даже когда рядом с ней пролетела пуля.

Тогда Фрекс поднял ружьё и выстрелил в сторону Клаусы. Девушка обернулась, жующий псих со сломанной шеей, ковылявший к девушке на трёх конечностях, — левая рука отказала ещё после первых экспериментов доктора, — рухнул на пол, перевернувшись в воздухе. Пуля проделала в нём конусовидную полость, и жевун, собравшись с последними силами, начал выковыривать комки органов из себя и запихивать в рот.

— Ему не так-то просто свернуть шею, — как ни в чём не бывало объяснил Фрекс. — Я заменил ему позвоночник на пластиковую трубку и совсем запамятовал об этом.

— А что ты сделал с этим? — Клауса пнула багрянолицего, изрядно похудевшего, по ногам. — Ты хоть понимаешь, что лишил меня таким образом единственного средства самообороны?

— Понимаю, — терпеливо отозвался Фрекс. — Но, знаешь, проводились опыты. Вивисекция, и всё такое…

Потом он объяснил ей, что придётся некоторое время пробыть на диком пляже одного из островов посреди океана Тайхо. А потом он прилетит за ней, и заберёт с собой в новый дом, и всё будет хорошо. И они всегда будут вместе.