Владимир Калашников - Летописи Нэпэла

Император вернулся в избу за своим оружием. Достал из кармана зажигалку, запалил пучок соломы и бросил на крышу змеиного логова. Для верности ещё один факел достался сеням.

«Этот лес стал намного чище», — подумал Император, уходя от проклятого богами места.

Нэпэл ошибался. Лес был так загрязнён, что шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на что-нибудь неприятное.

Он напоминал умственно отсталого недоразвитого ребёнка. Непропорционально большая голова, полное отсутствие каких бы то ни было половых признаков на розовом теле. Напоминал бы. Вот только… Взгляд его безумных глаз мог вызвать у психически слабого человека шок, но таких людей в Империи Нэпэла можно было пересчитать по пальцам одной руки. Он долго бежал следом за Нэпэлом, протяжно и тонко завывая. То следовал рядом, то забегал вперёд и бежал спиной, заглядывая в глаза воину. Штурмовик отбивал все психические атаки своим взглядом, наконец вперил взор в дегенерата. Тот завизжал, споткнулся о кочку, растянулся и подвывая от страха, отполз вбок.

Теперь он бежал только позади. Злобно ворча, уродец цеплялся за Нэпэла. Император ускорил шаг, но ножки карлика ещё быстрее замелькали в воздухе. Чувствуя, как поднимается злость, штурмовик шёл, стараясь не обращать внимания на слабые ручки, хватающие его за одежду. Когда когти особенно сильно укололи его через рукав, Нэпэл отбросил дегенерата. Тот оказался ещё резвее, чем думал воин: на тыльной стороне ладони заалели следы маленьких зубов.

Уродец прыгнул на Императора. Взмах ятагана, — тело дегенерата раскрылось от шеи до паха.

Вытерев лезвие пучком травы, Нэпэл собрался продолжить путь; слабость свалила его лучше, чем это сделал бы удар под колени. Из последних сил Император подтащил к лицу укушенную ладонь; опухоль, словно огромный снежный паук, присосалась к руке. Он стал доставать нож, — вырезать распухшую плоть, распространяющую по всему телу отраву. Но было уже поздно.

Нэпэл приподнялся и сел. Опухоль на руке спала, следы зубок маленькой твари остались. Ощупал кровоточащие раны на животе. Кровь из них больше не текла, — вся закончилась. Пульса нет, так же как и дыхания. Император попробовал втянуть в себя воздух, но лёгкие затвердели.

Нэпэл неторопливо огляделся. Серая равнина до горизонта, ограничиваемого рваной цепью гор-когтей. Низкая чёрная пластина неба; чёрное ониксовое солнце, словно прибитое гвоздями к ней. Остроконечные лучи, расходящиеся в стороны, жалили глаза. Стая химер пролетела над самой землёй.

А ведь он уже бывал здесь. В том сне. И едва вышел из него живым. Но теперь горгульи не трогали его: ведь он стал частью этого мира.

Император поднялся и зашагал было к горной гряде, но потом раздумал идти и сел. Ожидая неизвестно чего, он сидел очень долго — или совсем немного? Какая, впрочем, разница… В этом мире времени всё равно не было.

Вдали показалась высокая серая фигура в плаще с капюшоном с изогнутой палкой в руках. Она приближалась, и он встал, встречая её.

Существо приблизилось, палка в его руках оказалась огромной косой. Лица было не разглядеть, — капюшон надвинут слишком низко.

— Я пришла за тобой!

— Почему ты не приходила раньше, когда я так тебя звал?

— Тогда ещё не пришло твоё время. Пойдём…

Нэпэл покорно последовал за ней. У него не было уже ни сил, ни желания бороться. С тьмой, со светом, с неизвестностью… Ни с чем.

— Ты не боишься меня, — тихо сказало существо. — Даже великие воины страшились меня а попав сюда, убегали. Мне приходилось долго рыскать по равнине в их поисках. Устраивать на них облавы, как на животных. Та же история и с детьми, но их глупый страх объясним.

— Мне не страшно, — глухо произнёс Нэпэл. — Я ждал тебя.

— Ты ни о чём не жалеешь?

— Жалею… Да какой толк сейчас говорить об этом? Я звал тебя.

— Я слышала твои призывы… и следила за тобой… У тебя остались незавершённые дела…

— Это навсегда останется на моей совести. Крестом на моей душе.

Они долго шли молча, пока Смерть не остановилась и не присела на землю, положив косу на колени. Император сел напротив.

— Как ты одна за всеми успеваешь?

— С чего ты решил, что я одна?

— Так вас много?

— Конечно. Легионы!

— Где же остальные?

— В пути. Как и мы. И раньше ты заставлял многих из нас отправляться в путешествие.

— Сними капюшон! Покажи мне своё лицо! — сказал Нэпэл, когда они сели отдохнуть на плоские чёрные камни. Здесь, в этом мире, отдых никому не требовался, но шли они уже долго, и Смерть, видимо, решила отдать дань традиции. Или захотела поговорить с Нэпэлом.

— Зачем? — голос Смерти дрогнул, будто она не ожидала такой просьбы.

— Просто. Мне интересно.

— Хорошо. Смотри.

Она откинула капюшон. Император вздрогнул.

Пряди светлых волос рассыпались по её плечам, словно подчёркивая неестественную бледность её лица. Драгоценный белый камень, инкрустированный в белое золото.

— Что, я так страшна?

— Нет… Просто твои волосы… Они такие же, как у неё…

Она встряхнула головой, подбросив волосы; на плечи они упали уже огненно-рыжими.

— Это глупо… Но она когда-то красила их в такой же цвет.

Повторная метаморфоза, — и волосы стали тёмными.

— Это бесполезно… Не пытайся отвлечь меня от мыслей о ней.

— Ты так её любишь?

— Да. Тебе ли не знать об этом? Ты ведь говорила, что следила за мной.

Незаметно, в разговоре, её лицо преображалось, делаясь всё менее похожим на её лицо. Стало овальным, порозовело; волосы — длинные, блестящие. Это был совсем иной тип лица, отличавшийся от всех ранее виденных Нэпэлом. И он притягивал его. Настойчиво…

…Вжав Смерть спиной в расползающийся гравий, Нэпэл целовал её лицо. Их волосы тянулись друг к другу, каждая волосинка находила себе пару и сплеталась с ней…

— Хочешь, я отпущу тебя? — почти равнодушно сказала Смерть. Она вновь одела свою хламиду, и поглубже надвинула капюшон.

— Зачем? — совсем немного удивился Император.

— Ты не хочешь вернуться?

— Может быть, я найду здесь успокоение.

— Ты сам говорил, что покой это смерть.

— Так ведь я умер, — тихо сказал Нэпэл.

— Разве тебе нужен покой?

— Нет. Но мне нужно счастье, моё Беспокойное Счастье. Моя милая Арнушка… А у меня нет этого Счастья. И жить бессмысленно.

Мегалитический обелиск возник пред ними неожиданно. Для Нэпэла. Стоило опустить глаза к земле, не принёсшей ничего кроме источающего едкий яд кончиками колючек терновника, а потом поднять их к терракотовым небесам, как взор разбился о величественное изваяние, непроглядной тьмой отталкивающее окружающее пространство. Ту часть его, что не изодралась об ослепляющей белизны клыки.

— Кого ты привела к моим ногам? — голос, от которого химеры, не успевшие разлететься при появлении статуи, попадали замертво на кремнистый грунт.