Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

Внезапно тишину нарушил треск сучьев под ногами какого-то тяжелого существа, и из-за огромного ствола лесного патриарха вышел на прогалину массивный зверь. Показав в зевке страшные клыки, он растянулся на траве, подставив спину благостным солнечным лучам.

Сведущий в зоологии специалист по львиной гриве и свирепой черной морде опознал бы в нем гигантского павиана, опасную всеядную тварь, способную в одиночку одолеть даже вооруженного человека.

Когда солнце начало клониться к западу, зверь потянулся и зевнул, издав негромкий хриплый рык. В ответ на его зов послышался постепенно приближавшийся треск сухостоя, и на поляну выкатились семейство павиана — четыре самки в сопровождении шестерых детенышей. Малышам — до пробуждения главы рода — по-видимому, не разрешали шуметь, и теперь они принялись наверстывать упущенное, с громкими воплями кувыркаясь по полянке.

Самец снисходительно оглядел веселившихся потомков, а затем поднялся и направился на запад. Подчинившись невидимому сигналу, все семейство безропотно последовало за ним.

Постепенно павианы достигли довольно широкой полосы открытого пространства, созданной некогда прокатившимся здесь огненным валом лесного пожара. За свою жизнь могучий самец трижды попадал в подобное бедствие — тогда охваченные паникой звери и птицы в ужасе устремлялись прочь от жаливших до смерти красных языков, земного воплощения ослепительно-белого небесного огня. Шрамы от ожогов навсегда сохранились на шкуре павиана, но не воспоминание о пережитом страхе заставило его остановиться на краю выжженной земли, а огонь, вновь горевший посреди давнего пепелища.

Какие-то двуногие существа разложили кольцо костров и, расположившись в центре освещенного круга, усердно поддерживали пламя, подбрасывая в него все новые сучья. Среди пришельцев павиан рассмотрел несколько существ, отдаленно напомнивших ему сородичей мощным телосложением и темной кожей. Другие казались значительно слабее, и их лица имели более светлый оттенок.

Однако не только это заставило старого самца насторожиться. По другую сторону выжженного коридора он заметил львиный прайд: четверо чудовищ неотрывно глядели на огонь, отражение которого играло в их широко распахнутых глазах.

По мере того, как на лес опускался сумрак, пламя костров становилось все ярче, и его гипнотическое воздействие заставило львов выйти из зарослей. Припав к земле, они начали медленно подкрадываться к трепещущему живому огню, за стеной которого пряталась добыча — верблюды, ослы, козы.

Люди, стоявшие в кольце костров, напряженно следили за манипуляциями хищников. Те уже почти достигли границы освещенной огнем площади. Остановившийся вожак широко разинул пасть и оглушительно зарычал. Когда же, как отзвук его рыка, послышалось угрожающее ворчание павиана, стало ясно, что неподалеку затаились не только львы, но и опасные гигантские обезьяны.

Впервые за время экспедиции люди ощутили настоящий ужас: их отряд, состоявший из пятнадцати негров и семерых белых, среди которых угадывалась одна женщина, только сейчас столкнулся с подлинным проявлением первобытной действительности. Мужчины непроизвольно сдернули с плеч карабины.

— Не стреляйте! — Властный голос высокого белокурого человека, явного предводителя команды, остановил готовые прозвучать выстрелы. — Вряд ли львы, а тем более павианы, окажутся способными броситься в огонь, какой бы соблазнительной ни казалась им добыча.

Львиное рычание и изготовившиеся к прыжку мускулистые тела, казалось, опровергали его слова.

— Как знать, — глядя на готовых к нападению хищников, с сомнением произнес рослый молодой человек, темноволосый и сероглазый, явно принадлежавший к иной, чем предводитель, расе. — В этом затерянном мире нравы хищников могут сильно отличаться от привычных норм. Поэтому лучше приготовиться к защите.

Этот быстрый диалог состоялся между Гертоном Айронкастлем и виконтом де Мара, оказавшимися здесь — один, чтобы помочь другу, другой — в надежде разбогатеть.

В их разговор вмешался Сид Гютри, рыжеволосый и синеглазый исполин. Он решительно заявил:

— Я поддерживаю Филиппа. Дюжина карабинов и пулемет «максим» — лучший довод для любого зверья!

Теперь ближе к кострам подобрались и павианы, внимательно следившие за действиями как двуногих существ, так и прайда, самцы которого все более входили в раж, наполняя лес яростным рычанием.

Тем временем негры, полностью согласные с мнением Сида, вытащили из вьюков оружие и установили на небольшом возвышении пулемет. Сид Гютри зарядил разрывными пулями свое огромное ружье, годившееся для охоты на слонов, и указал Филиппу, какого льва тот должен взять на прицел. Теперь, когда ужас от угрозы неожиданного нападения прошел, мужчины испытывали лишь волнение, естественное перед лицом опасности.

Внимательно следя за поведением выбранной им цели, де Мара задумчиво проговорил:

— Наши медведи и волки — жалкие остатки минувшей эпохи мамонтов и саблезубых тигров. Здесь же мы, пожалуй, значительно ближе к тем древним временам, когда вооруженные дубинами первобытные люди искали защиту от кровожадных хищников за пламенем костров. У нас хотя бы не дубины, а кое-что посерьезнее. Но только представьте себе ту пору, когда человек даже не умел добывать огонь! И, тем не менее, он оказался сильнее самого сильного зверя. Теперь я готов снять шляпу перед нашими пращурами!

Айронкастль кивнул.

— Да, эти мускулистые и ловкие создания заставляли трепетать львов, — согласился он и неожиданно признался: — Наше время кажется мне пресным. Люди как-то измельчали, враждуя между собой из-за амбиций правителей. А я предпочел бы древние времена, когда тяжело добытая победа над смертельной опасностью вызывала чувство подлинного триумфа.

— Только поэтому? — чуть насмешливо спросил молчавший до сих пор сэр Джордж Фаргейм, несколько похожий на своего великого соотечественника, Шелли.

Айронкастль усмехнулся.

— Нет, конечно, — ответил он. — Я тоскую по тому времени, когда люди могли испытывать радость, еще не ведая бремени расплаты. Они не обладали способностью заранее оценивать последствия своих поступков и, следовательно, не отравляли себе жизнь.

— К жизни надо относиться проще, а не думать, что же такое нам заготовила судьба, — возразил Сид. — Зачем терзаться заранее? Тем более, что сильный человек вполне может изменить предопределение рока.

Разговор не мешал Гертону пристально следить за происходившим, и поэтому он первый заметил, как от семейства павианов отделился один из детенышей, вероятно, самый любопытный. К несчастью, это увидел и самец прайда: гигантским прыжком он преодолел расстояние до молодой обезьяны и прижал лапой к земле извивавшееся тельце. В ту же секунду на льва с хриплым ревом ринулся старый павиан. К его рыку присоединился высокий женский голос: