Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

— Спасите малыша! — кричала Мьюриэл, не в силах вынести гибель детеныша.

— Ему больше ничего не угрожает, — успокоил ее Филипп.

Действительно, лев уже выпустил из лап свою добычу и изготовился к встрече с павианом; этим воспользовалась одна из самок обезьяннего семейства, тут же утащившая пострадавшего детеныша в заросли.

Между тем разъяренный павиан напал на льва и сдавил длинными черными руками шею хищника. Тот, не в состоянии дотянуться пастью до обезьяны, принялся отбиваться могучими лапами, нанося глубокие раны изогнутыми как ятаганы когтями. Не обращая внимания на потоки крови, павиан старался вывернуть голову льва, чтобы сломать шейные позвонки, одновременно пытаясь добраться до горла врага своими жуткими клыками.

Огромные звери раскачивались из стороны в сторону, не размыкая своих чудовищных объятий. Жуткое зрелище пугало и завораживало одновременно — вероятно, именно с таким чувством смотрели древние римляне на бои гладиаторов. Похоже, страшный бой загипнотизировал и животных: они застыли неподвижными изваяниями, глядя, как их вожаки уничтожали друг друга.

Но схватка не могла продолжаться вечно. Звери слабели. Лев уже с трудом противился удушающей хватке павиана и удары его лап становились все менее точными. Истекавшему кровью павиану также не удавалось открутить голову мощному льву, но в последнем усилии четырехрукий гигант, наконец, перегрыз глотку хищника, и алая струя, хлынувшая из прокушенной артерии, обагрила землю.

Лапы льва конвульсивно дернулись, черные руки павиана разжались — оба исполина рухнули оземь, подняв мутное облако пепла, и замерли неподвижными глыбами поверженной плоти.

Тогда глаза хищников, потерявших своего вожака, вновь обратились в сторону людей: казалось, они намеревались доделать то, что замыслил глава их прайда. В их взглядах Сиду почудилась смертельная угроза, и он, не мешкая ни секунды, выхватил из костра пылавшую ветвь и метнул ее в сторону львов.

Его примеру последовали негры. Огненные стрелы полетели в хищников, и те — сначала медленно, а потом все быстрее — устремились в спасительные глубины леса.

Гютри облегченно рассмеялся. Гертон, потрясенный, как и все, зрелищем битвы, проговорил:

— На миг мне показалось, что со львом сражается не павиан, а прачеловек, древний обитатель доисторического леса. По-видимому, подобные бои часто оканчивались для него гибелью. Очень жаль, что и наш дальний предок — павиан — пал, хотя и одолел хищника.

— Но он жив, отец! — радостно воскликнула Мьюриэл. — Мне показалось, что он шевельнулся.

— Может быть, взглянем? — предложил сэр Джордж.

Кивнув, Гютри взял поудобнее свое гигантское ружье и шагнул за линию костров. Следом за ним, вытаскивая из костра пылавшие ветки, отправились и остальные.

После бегства львов, самки павиана подошли к поверженному главе семьи и теперь печальной группой сидели возле него. Даже малыши притихли, подавленные молчанием матерей, и только один, помятый лапами льва, тихонько поскуливал. Увидев приближавшихся людей, обезьяны отошли под прикрытие деревьев.

— Пожалуй, ему уже не требуется помощь, — проговорил Сид, взглянув на распростертое тело обезьяны, голова которой упиралась в бок поверженного льва с окровавленной гривой и остекленевшими желтыми глазами.

Вынув из кармана зеркальце, Гертон приложил его к носу павиана — стекло слегка затуманилось.

— Подумать только, он все еще жив! — удивленно воскликнул Айронкастль. — И это после такой потери крови! Удивительно живучая зверюга.

— А нельзя ли ему чем-нибудь помочь? — нерешительно спросила у отца Мьюриэл.

— Посмотрим, что тут можно сделать, — ответил тот и приказал неграм отнести животное внутрь огненного кольца.

Четверо негров взвалили мощного павиана на носилки и понесли к лагерю — вслед процессии прозвучал печальный вой самок.

— Бедняги, — вздохнула девушка.

Услышавший ее Филипп проговорил:

— Если их повелитель умрет, что весьма вероятно, они найдут себе другого покровителя: новая семья охотно примет осиротевших. Звери живут сегодняшним днем, так что не печальтесь: они вскоре забудут о своем горе.

Между тем, Айронкастль, осмотрев и обработав раны животного, удивленно проговорил:

— Этот мощный организм может и выжить. Большая потеря крови, конечно, но ни один орган серьезно не задет.

— Но за ним нужен уход хотя бы на то время, пока он нуждается в перевязках, — решительно заявила Мьюризл.

— Конечно, поможем ему, — согласился Айронкастль, — но все же не ценой нашей безопасности. В сущности, главное сделано — мы остановили кровотечение, все остальное лишь дело времени и жизнестойкости обезьяны. От врачевания павиана Гертона отвлек испуганный вскрик одного из негров: старый Курам, глава негритянской части отряда, дрожавшей рукой указывал на северный конец пала.

— Что случилось? — спросил Гютри.

— О-о! Там коренастые! — в ужасе прошептал негр.

Все стали напряженно всматриваться во тьму за линией костров. Виконт де Мара оглядел выжженное пространство в бинокль, снабженный устройством ночного видения, но тоже ничего не заметил. Тогда взгляды белых вновь устремились на негра.

— Они там, среди папоротников, — твердил свое старый африканец. — Это хитрые и коварные лесные люди. Они опаснее самых опасных зверей!

— А ведь там действительно кто-то есть! — воскликнул сэр Джордж, заметивший на миг мелькнувший неясный силуэт.

Мужчины обернулись на его возглас, но уже не увидели ничего: черная стена леса поглотила странное существо.

— Неужели ты считаешь, Курам, что они по-настоящему опасны? — спросил старика скептически настроенный Сид. — У них наверняка даже оружия нет.

— Зато есть отравленные стрелы, острые каменные топоры и копья, которыми они умело пользуются. Коренастые расставляют тайные ловушки, а там, где нельзя победить хитростью, одолевают количеством. Их несметно много, они чудовищно кровожадны и… — Старик передернул плечами от ужаса и отвращения. Подчиняясь требовательному взгляду

Айронкастля, он шепотом добавил:

— Они пожирают пленных, господин.

— Кое с кем мы уже столкнулись, — заметил Сид, кивнув в сторону недавнего поля битвы. — Для полноты картины нам не хватало только каннибалов.

Кучку пришельцев отделяла от враждебного мира только живая стена огня. Пламя трепетало, трещали обращавшиеся в пепел ветви, искры взвивались к ночному небу, словно стремясь превратиться в сверкающие крупинки звезд. Но за гулом огня явственно слышались шумы леса: отдаленный звериный вой, шелест крон на гигантских стволах, загадочный шепот и какое-то полубеззвучное шевеление в густом подлеске.