Павел Шумил - Кот в муравейнике

— Я все думаю, зачем она привела его к этой пещере?

— Может, за водой?

— Я бы не стал эту воду пить. На вид она чистая, но стоячая. Такой выпьешь, потом недедю дристать будешь. Лучше из речки мутной, но проточной хлебнуть. Ладно, хватит рты разевать. Пещера от нас никуда не убежит, а девка — запросто. Двинулись!

И загонщики, развернувшись цепью, ушли по следам. Досадно, ничего интересного не узнал из их разговоров. Только время потеряли.

— Через четверть стражи они найдут место, где ты лежала, ждала меня — поделился я. — Там их ждет сюрприз. Оттуда ведет лишь один след — мой. Кого-то они пустят по моему следу. Он вернется только через полстражи. Потом они снова вернутся к пещере. К тому времени вся пещера пропахнет нами. Будем их дожидаться, или спрячемся в другом месте?

— Если господина интересует мнение рабыни, лучше в другом месте…

О, заговорила!

— Только… Если господин выслушает просьбу рабыни… Рабыня просит не надевать ей мешок на голову. В нем душно и плохо видно, что по сторонам делается.

Вот блин! Для пробы надеваю мешок себе на голову. Светящийся экран планшетки отчетливо виден! Делаем хорошую мину при плохой игре.

— Страшно было лететь по воздуху?

— Совсем нет. Господин крепко держал рабыню.

— Тогда полетишь без мешка. Подумав минутку, достаю из бардачка ремни безопасности. Одним комплектом пристегиваю бурргуну, вторым — рабыню. Теперь она будет сидеть на месте пассажира.

— Это называется ремни безопасности. Мы полетим высоко и быстро, если свалишься — разобьешься на фиг!

— А господин?

— А я с детства на байке летаю. Пока ни разу не свалился.

Осторожно вывожу байк из пещеры. Загонщиков не видно. Лихо поворачиваю налево и километра два на хорошей скорости иду вдоль скальной гряды. Потом сбрасываю скорость и почти вертикально поднимаюсь вверх. Перемахиваю одну скальную гряду, вторую — и направляюсь вглубь материка. Очень далеко от побережья удаляться не хочу. Всего километров на двести-триста.

Под нами — дивной красоты полянка, речка, песчаный пляжик. Только я слышал, на Диком материке водятся крокодайлы. Поэтому вытаскиваю из кармана светошумовую гранату и отправляю с двадцати метров в речку. Закрываю ладонью глаза Лапуле, сам зажмуриваюсь и прижимаю уши.

Вспышки почти нет, вода поглотила. Мог бы не жмуриться. А треснуло знатно. Крокодайлов тоже нет. Зато из реки поперли жабоглоты! Крупные, да в таком количестве!!!

О чем это говорит? Правильно, местных поблизости нет. Местные бы всех жабоглотов съели. Но купаться здесь нельзя. Иначе не ты его, а он тебя… И доказывай потом, кто из нас вершина пищевой цепочки!

Разворачиваю байк и ищу место для лагеря. Чтоб рядом были вода, дрова, полянка и тень. Нахожу — горный ручей с ледяной водой. Купание отменяется. Остальное — на уровне. Отстегиваю от байка бурргуну и Лапочку, ставлю палатку.

— Господин, рабыня хорошо умеет готовить. Она может приготовить из бурргуны десять блюд…

— Есть хочешь?

Ничего не говорит, только часто-часто кивает. Но я их островные ритуалы знаю. И чем отличается господин от хозяина — тоже знаю.

— Потерпи, Лапочка, скоро поедим.

Подвешиваю бурргуну за задние ноги к дереву и свежую тушу. Краем глаза наблюдаю за Лапочкой. Девочка не может сидеть без дела, выбирает место для костра, ногами подкатывает камни. Нескладная она еще, длинная, тощая, одни руки и ноги. Но мордашка очень выразительная. Ох, попадет мне от мамы. Папе еще сумею зубы заговорить. С мамой — не пройдет.

Поблизости никто не живет, поэтому дров в лесу — выше крыши. Складываю костер, зажигаю от зажигалки. Мяса тоже навалом. Развожу в котелке концентрат, получаю фруктовый сок. Ну да, ради такого случая вскрыл пакет НЗ из байка.

Посмотрев, какими голодными глазами Лапочка смотрит на мясо, достаю из багажника сковородку и укладываю на нее еще один кусок, самый крупный.

Думал, Лапочка откажется есть из моих рук. Какое там! Хорошо, что пальцы не откусила. Готова горячее глотать не жуя. Приказываю есть неторопливо, и каждый кусок даю запить соком. А она жрет как не в себя! Если так пойдет, нам холодильник не нужен. Потому что мяса до завтра не хватит.

Поели.

— Господин, рабыне очень стыдно, но у рабыни связаны руки, она сама не может…

— Ну?

— Рабыня хочет какать…

Так прямо, открытым текстом. Выясняю, в чем дело. В шортиках вместо ремня металлическая цепочка. Закрыта на замок. Ключ тут же, спрятан в шортиках. Понятно, чтоб матросня не распускала руки. Как бы, какаем и писаем только по разрешению хозяина. А новый хозяин должен ей и попу лопухом подтирать. Ох уж этот гребаный ритуал!

— Господин…

— Ну?

— Если господин не хочет развязывать рабыне руки, можно, рабыня немного подремлет? Только до тех пор, пока не понадобится господину…

Так, значит! Накорми, напои да спать уложи. Но требование законное. Показываю и объясняю, как работает застежка-молния на входе в палатку. И расстилаю Лапочке пенку. Засыпает моментально. Видно, три ночи не спала. А я осматриваю свои владения. Целый месяц свободы! Четыре недели, тридцать два дня! Ну, за вычетом двух дней на дорогу, которые я практически проспал. Да, да, установил на байке старое корыто, прикрепил, притянул ремнями и веревками, задал автопилоту координаты финиш-позиции и приказал двигаться по кратчайшему расстоянию. Зачем корыто? А это такой упрощенный вариант каюты. Я в нем спал! Постелил два комплекта пенок и дрых сколько мог. В горах только неудачно получилось. Там средняя высота три с половиной тысячи. Да я автопилоту задал тысячу над грунтом. Падение температуры — шесть градусов на километр высоты. Сколько получается? Правильно, глубокий минус! Чуть в ледышку не превратился. Догадался пенкой прикрыться, перетерпел четверть часа. Зато над океаном лететь — одно удовольствие. В смысле, скука смертная. Застывшие гряды волн от горизонта до горизонта — и больше ничего. Но, как бы там ни было, двое суток — и я на диком материке! Впереди двадцать восемь дней отдыха и два дня на обратную дорогу. Потом мама с Татакой дня два будут проедать плешь, что улетел без разрешения. Ага, кто бы мне разрешил! Татака может устроить сутки карцера. Хотя, вряд ли. Я же старшекурсник, а она новичков дрессирует. И формально я ничего не нарушил. То, что сбежал из дома, оставив на столе записку — это семейные дела. Учебного корпуса не касаются! А перед учебным корпусом я чист как горный снег. Два года копил увольнительные, и взял сразу все — тридцать три штуки. Сам Пуррт подтвердил, все законно! Ну, придется догонять группу и сдавать зачеты за пропущенный месяц. Но месяц свободы того стОит!

Строгаю копье. Жабоглоты вверх на три-четыре метра прыгают, и на десять-пятнадцать шагов вдаль. Поэтому мое копье — толстая оглобля больше трех метров длиной. Не очень прямая, но прочная. Тяжелая, зараза. Я ее ошкурил. Дня два-три подсохнет на солнце, может, легче станет? Вообще, лучше бы двуручный меч. Я прошел под шлемом курсы фехтования на двуручниках и фехтование двумя мечами. С моторными навыками! Прронырра помог. Не даром, конечно. Тяжелый двуручник — наверно, самое подходящее оружие против жабоглота. Но чего нет — того нет.