Ричард Мэтисон - Я – легенда

Через несколько минут он медленно подтянулся, опираясь на край верстака, и встал. Пол под ним ходил ходуном, но он все же стоял, крепко уцепившись за верстак, закрыв глаза. Коленки подгибались.

Еще через минуту он умудрился доковылять до ванной. Там плеснул себе в лицо холодной воды и сел на бортик ванны, прижимая ко лбу мокрую ледяную тряпку.

«Что же со мной стряслось?» Хлопая глазами, он смотрел на покрытый белым кафелем пол.

Затем встал и медленно дошел до гостиной. Комната была пуста. Полуоткрытая входная дверь впускала в дом серый свет раннего утра. Она ушла.

И тут он вспомнил. И побрел назад в спальню, опираясь на стены.

Записка лежала на верстаке, рядом с перевернутым микроскопом. Онемевшими пальцами Невилл взял бумажку и пошел с ней к кровати. Со стоном плюхнувшись на постель, поднес письмо к глазам. Но буквы расплывались, приплясывали. Он тряхнул головой, зажмурился. Через какое-то время смог прочесть:

Роберт!

Теперь ты знаешь. Знаешь, что я шпионила за тобой, знаешь, что почти все, что я тебе сказала, – ложь.

Однако я пишу эту записку, потому что хочу тебя спасти, если это в моих силах.

Когда мне впервые дали задание шпионить за тобой, Роберт, я тебе ничуть не сочувствовала. Потому что у меня действительно был муж, Роберт. Его убил ты.

Но теперь все по-другому. Теперь я знаю, что ты поневоле оказался в таком положении, совсем как мы. Мы действительно заражены. Но это ты уже знаешь. Знай также, что мы собираемся сохранить в себе жизнь. Мы нашли способ остаться в живых и намереваемся медленно, но верно вновь возродить цивилизацию. Мы хотим разделаться со всеми этими несчастными существами, с которыми смерть сыграла дурную шутку. И хотя я молюсь, чтобы это не понадобилось, мы, возможно, решим убить тебя и тебе подобных.

«Мне подобных?» – подумал он, вздрогнув. Но продолжил чтение.

Я попытаюсь тебя спасти. Я скажу им, что ты слишком хорошо вооружен и мы пока не в силах с тобой справиться. Воспользуйся отсрочкой, которую я тебе даю, Роберт! Уходи из своего дома, укройся в горах – тогда ты спасешься. Пока нас только горстка. Но рано или поздно мы сплотимся, и что бы я ни говорила, это не помешает другим расправиться с тобой. Ради бога, Роберт, уходи сейчас, пока еще не поздно!

Я понимаю, что ты можешь и не поверить этому письму. Ты можешь не поверить, что теперь мы способны ненадолго выходить на дневной свет. Можешь не поверить, что мой загар был всего лишь макияжем. Ты можешь не поверить, что мы теперь научились жить с бактерией в организме.

Вот почему я оставляю тебе одну из моих таблеток.

Я их принимала все время, пока была здесь. Они лежали у меня в специальном поясе под одеждой. Ты поймешь, что это смесь крови, из которой удален фибрин, и какого-то химического препарата. Я сама не знаю, что это за препарат. Кровь служит пищей для микробов, препарат препятствует их размножению. Именно открытие этого препарата спасло нас от смерти, а теперь помогает нам постепенно возрождать цивилизацию.

Поверь мне, это правда. И беги!

А еще – прости меня. Я не хотела поднимать на тебя руку, мне очень больно, что так вышло. Но я ужасно тебя боялась, я не могла без страха думать о том, что случится, когда ты узнаешь правду.

Прости, что мне пришлось так много лгать тебе. Но поверь, пожалуйста, вот чему: когда мы сидели рядом в темноте, обнявшись, я не шпионила за тобой. Я любила тебя.

Невилл еще раз прочел письмо с начала до конца. Потом его руки опустились, и он замер, уставившись пустыми глазами себе под ноги. Просто не мог поверить, что это правда. Медленно мотал головой, напрягая рассудок, но смысл случившегося ускользал от него.

Шатаясь, он подошел к верстаку. Взял маленькую янтарную таблетку, подержал на ладони, понюхал, попробовал. Ему казалось, что вся надежная твердь разума уходит из-под его ног. Весь костяк его жизни рассыпался на глазах, и это было страшно.

Но что он может поделать против вещественных доказательств? Таблетка, и то, как загар вдруг посыпался клочьями с ее ноги, и как она шла по полю, стараясь не поднимать глаз, и ее реакция на чеснок.

Невилл плюхнулся на табуретку, разглядывая деревянный молоток, валяющийся на полу. Медленно, старательно его мозг анализировал факт за фактом.

Когда он впервые ее увидел, она бросилась бежать. Уловка? Нет, ее испуг был неподдельным. Должно быть, его оклик ошарашил девушку, хотя она наверняка ждала чего-то подобного. На миг она напрочь позабыла о своем задании. А потом, когда успокоилась, сумела внушить ему, что среагировала на чеснок просто из-за больного желудка. И врала, улыбалась, притворялась согласной на любое испытание, – а сама тем временем осторожно вытянула из него всю информацию, за которой ее послали. А потом захотела уйти, но не смогла – из-за Кортмана и остальных. Тут-то он и проснулся. Они обнялись, они…

Его побелевший кулак обрушился на доски верстака. «Я любила тебя». Ложь. Ложь! Его пальцы скомкали письмо и с горечью отшвырнули.

От ярости словно костер запылал в голове, и Невилл, прижав к вискам ладони, застонал, зажмурился.

Потом его глаза открылись. Он медленно соскользнул с табуретки и вновь поставил микроскоп на подставку.

Остальная часть ее письма не была ложью – это он знал наверняка. Знал без всяких доказательств – материальных, вроде этой таблетки, или словесных. Он знал то, чего, по-видимому, не знали даже Рут и ей подобные.

Он долго смотрел в окуляр. Да, он знал. И признание того, что предстало сейчас его глазам, изменило весь его мир. Какой же он неумеха и глупец, что не смог предвидеть такой поворот событий! Хотя сто, тысячу раз читал в учебнике эту фразу. Но даже и не подозревал обо всей ее важности. Коротенькая фраза, но сколько в ней смысла!

«Бактерии способны мутировать».

Они приехали ночью. Приехали на своих черных автомобилях, с прожекторами и ружьями, топорами и копьями. Вынырнули из мрака под надсадный рев моторов. Длинные белые руки прожекторов разорвали на части бульвар, взяли в тиски Симаррон-стрит.

Когда они приехали, Роберт Невилл сидел перед глазком. Отложив книгу, он лениво глазел на улицу, когда вдруг прожектора направили лучи белого света в бескровные лица вампиров и те с визгом завертелись волчком, косясь своими темными звериными глазами на слепящие огни.

Невилл отпрянул от глазка. Его сердце отчаянно заколотилось. Какое-то время он, дрожа, простоял посреди темной комнаты, не в силах решить, что делать. У него перехватило горло. Рев моторов проникал даже сквозь стены дома, несмотря на всю звукоизоляцию. Он подумал о пистолетах в комоде, об автомате, лежащем на верстаке, подумал, что должен отстоять свой дом.