Ричард Мэтисон - Я – легенда

– К этим вещам привыкаешь. Приходится привыкать.

Рут снова содрогнулась; ее горло – изящная колонна – словно переломилось.

– В джунглях нельзя жить по «Правилам поведения учащихся начальных классов», – сказал он. – Поверьте, это единственное, что я могу сделать. Разве лучше позволять им умирать от болезни и возвращаться… к еще более ужасному существованию?

Она крепко сцепила руки.

– Но вы говорили, что очень многие из них еще… еще живы, – сказала она нервно. – Откуда вы знаете, что они не останутся в живых?

– Знаю, – ответил он. – Я знаю бактерию, знаю, как она размножается. Как бы ни сопротивлялись их тела, в конце концов победа останется за микробами. Я изготовлял антибиотики, десятки раз вводил их подопытным. Но лекарства не действуют и действовать не могут. Нельзя заставить вакцину работать в организме, уже захваченном болезнью. Их тела не могут бороться с микробами и одновременно продуцировать антитела. Это невозможно, поверьте мне. Получается порочный круг. Если бы я их не убивал, они рано или поздно умирали бы и начинали бы гоняться за мной. У меня нет выбора – никакого.

Беседа надолго прервалась; в тишине слышался лишь скрежет иглы по последним бороздкам пластинки. Рут не глядела на Невилла – просто уставилась пустыми глазами себе под ноги.

«Странно, – подумал он, – странно, что я вдруг стал перед ней оправдываться. Ведь еще вчера я считал то, что делаю с вампирами, объективно необходимой мерой».

За все прошедшие годы он ни разу не ощутил и тени сомнения в своей правоте. Но появилась она, и в его голове зароились новые мысли – странные, непривычные, как будто с чужого голоса.

– Вы действительно считаете, что я не прав? – спросил он скептическим тоном.

Она только закусила нижнюю губу.

– Рут, – проговорил он.

– Не мне вас судить, – ответила она.

– Вирджи!

Темный силуэт отпрянул к стене, когда хриплый крик Роберта Невилла разорвал ночную тишь.

Он то ли вскочил, то ли взлетел с дивана и уставился слипающимися, сонными глазами в дальний угол комнаты. Его сердце колотилось о грудную клетку, как обезумевший заключенный бьет кулаками по стене темницы.

Он встал на ноги; одурманенный сном, еще не понимая, где он, в каком году.

– Вирджи? – произнес он снова, еле слышным, дрожащим голосом. – Вирджи?

– Это… это я, – раздался во тьме запинающийся голосок.

Он на подгибающихся ногах двинулся в сторону тоненького ручейка света, льющегося из открытого глазка. Тупо заморгал.

Она беззвучно вскрикнула, когда Невилл, резко выкинув вперед руку, стиснул ее плечо.

– Это Рут. РУТ, – проговорила она испуганным шепотом.

Он стоял, медленно покачиваясь в темноте, непонимающе глядя на темный силуэт перед собой.

– Это Рут, – снова повторила она, уже громче.

Пробуждение отрезвило его, словно струя ледяной воды из шланга. Холодный ком в горле, другой холодный ком распирал грудь изнутри. Это не Вирджи. Он резко тряхнул головой, потер трясущимися пальцами глаза.

И застыл, уставившись на нее, согнувшись под грузом нежданной печали.

– О-ох, – бормотал он слабым голосом. – О-ох, я…

Он оставался на месте, ощущая, как тело его медленно качается во тьме, как из мозга улетучивается мгла.

Невилл посмотрел на глазок с открытой дверцей, потом снова на нее.

– Что вы делаете? – спросил он хриплым со сна голосом.

– Ничего, – сказала она нервно. – Я… мне не спалось.

Внезапно переднюю залил яркий свет – Невилл машинально сощурился. Отняв руку от выключателя, он обернулся. Рут все еще прижималась к стене, моргая от света, крепко сжав руки в кулаки.

– Почему вы одеты? – спросил он ошарашенно.

Вздрогнув, она уставилась на него. Он снова потер глаза, откинул с висков свои длинные волосы.

– Я просто… смотрела, что делается на улице, – сказала она.

– Но почему же вы одеты?

– Мне не спалось.

Он стоял и глядел на нее, еще не отошедший от сна, вслушиваясь в свой пульс, медленно возвращающийся к норме. Сквозь открытый глазок до него доносились уличные вопли, в том числе крик Кортмана «Выходи, Невилл!». Подойдя к глазку, он захлопнул маленькую деревянную крышку и обернулся к ней.

– Я хочу знать, почему вы одеты, – снова произнес он.

– Просто так вышло, – ответила она.

– Вы хотели сбежать, пока я сплю?

– Нет, я…

– ХОТЕЛИ ВЕДЬ?

Невилл стиснул ее запястье, и она беззвучно вскрикнула.

– Нет, нет, – сказала она торопливо. – Разве я могла, там же они!

Он стоял, тяжело дыша, рассматривая ее испуганное лицо. Его кадык медленно шевельнулся: он вспомнил, как был потрясен, когда спросонья принял ее за Вирджи.

Невилл резко выпустил ее руку, отвернулся. А он-то думал, что прошлое мертво. Сколько же должно пройти времени, чтобы оно действительно умерло?

Она не проронила ни слова, пока он наливал себе полный стакан виски и пил судорожными глотками.

«Вирджи, Вирджи, – подумал он печально, – ты все еще со мной».

Зажмурился, стиснул зубы.

– Ее звали Вирджи? – услышал он голос Рут.

Его мускулы напряглись, потом повисли дряблыми веревками.

– Все в порядке, – сказал он глухим, словно замогильным голосом. – Идите-ка спать.

Она немного попятилась.

– Простите, – сказала она. – Я не нарочно…

Внезапно он понял, что не хочет, чтобы она шла спать. Он хочет, чтобы она осталась с ним. Зачем? Он сам не знал – просто не хотел оставаться один.

– Я принял вас за мою жену, – услышал Невилл свой голос. – Проснулся и подумал…

Он жадно глотнул и закашлялся – виски попал не в то горло. Рут жалась в тень, ожидая, что он скажет дальше.

– Понимаете, она вернулась, – сказал он. – Я похоронил ее, но однажды ночью она вернулась Она была похожа – была похожа на вас. Контур человека, тень. МЕРТВАЯ. Но она вернулась. Я пытался удержать ее рядом с собой. Я пытался, но она больше не была той, прежней… сами понимаете. Все, что ей было нужно, это…

Он подавил рыдание.

– Моя собственная жена, – голос его срывался, – моя жена вернулась пить мою кровь!

Он с грохотом поставил стакан на стол. Развернувшись, большими шагами прошел к глазку, повернул, направился обратно, вновь остановился перед баром. Рут ничего не говорила – просто стояла в темном углу, слушала.

– Я похоронил ее по второму разу, – сказал он. – Мне пришлось сделать с ней то же самое, что и с другими. С моей собственной женой. – В его горле что-то оборвалось. – Колом, – проговорил он голосом, от которого мороз продирал по коже. – Мне пришлось проткнуть ее колом. Я тогда не знал никакого другого средства. Я…

Договорить он не смог. Он долго стоял на месте, бессильно дрожа всем телом, крепко зажмурившись.

Потом вновь раздался его голос.