Хадзимэ Камасида - Кошечка из Сакурасо 5

Вернулась она через добрые пятнадцать минут. И только Сората подумал, что у девушек больше всяких заморочек, как рядом с Нанами появилась Масиро в школьной форме.

— Откуда вас столько?

— Масиро тоже пойдёт.

Нанами выглядела немного сбитой с толку.

— Да ладно? — Теперь он спросил у Масиро.

— Важен результат Юко.

— Насколько?

— Повлияет на мои дальнейшие планы.

— И что будет в случае успеха Юко?..

— Буду серьёзной.

— Чего, неужели будешь трансформироваться в новую форму?

— Не буду.

— Это… ты с такой уверенностью отрицаешь, мне прямо не по себе.

— Канда-кун, прости, что заставила ждать, но, может, пойдём уже?

Времени изначально хватало, но теперь, когда Сората прождал девушек, его поубавилось.

Он крикнул «Я ушёл», чтобы услышали остальные в Сакурасо, и вышел.

А там троица, с Соратой посередине, пошла вверх по дороге. Утренняя атмосфера удивительно отличалась от будней, хотелось расслабиться.

Масиро, которая шла справа, читала сёдзё-мангу. И опасно шаталась. Сората подхватил её за локоть и вернул равновесие, и вот так они пошли дальше. Подобное происходило на постоянной основе после начала третьего семестра, потому уже стало привычным.

Идущая слева Нанами молчала с самого начала и не проронила ни слова, даже когда они проходили мимо детского парка. Девушка свесила голову, несколько раз вздохнула и крепко вцепилась в сумку.

По поводу прослушивания она обмолвилась:

— Думаю, я сделала всё, что могла. Всё благодаря тебе, Канда-кун.

Но пока не узнает результаты, она всё равно не успокоится. Что касается даты оглашения, Сората услышал от Нанами:

— Обычно оглашают к началу марта.

Потому-то сейчас думать бесполезно. До оглашения результатов ещё оставалось время. Но несмотря на страх, хотелось узнать поскорее. Глядя на то, как Нанами последние дни постоянно вздыхает, Сората чувствовал, как она метается от одного к другому.

— Слушай, Аояма, — позвал он девушку, когда они остановились перед красным сигналом светофора. Он подумал, что не помешает о чём-нибудь поговорить, лишь бы отвлечься...

И реакция Нанами оказалась неожиданной:

— А? Ч-что? Ч-что такое?

Он просто назвал её по имени, зачем так теряться?

— Ты чего так?

— Н-ничего.

— Оно и видно… Тебя что-то беспокоит?

Только вот её беспокойство явно не походило на то, когда близилось прослушивание.

Она вполне себе могла думать и про Юко с её экзаменами.

— Если дело в Юко, то можешь не переживать, она всё равно завалит.

— Д-да нет.

Похоже, Юко была ни при чём. Раз так, то совсем непонятно.

На светофоре загорелся зелёный, и они продолжили путь, а Нанами, чутка опоздав, побежала вдогонку.

— К-Канда-кун.

На середине пешеходного перехода она пронзительно закричала. Её щёки залились краской, а взгляд убежал на фонарный столб неподалёку.

Её беспокойство заразило и Сорату.

— Ты чего так резко?

Пускай он и ответил, Нанами на него не посмотрела.

— Примешь от меня?

Она выставила вперёд руку, в которой что-то держала. Небольшая коробка, обёрнутая бумагой небесно-голубого цвета.

— П-просто… 14 февраля я шла домой после прослушивания и заметила кондитерскую. Ну, Канда-кун много чего сделал… подменял меня, заботился, вот хотела тебя поблагодарить… — едва понятно протараторила она. Даже перешла на кансайский диалект, на котором говорила с детства, но всё равно уверенности в голосе не прибавилось. И раскраснелась она вплоть до тыльной стороны шеи.

— У-угу.

У Сораты сильно заколотилось сердце, и он не смог посмотреть Нанами в глаза.

— Правда, опоздала на неделю… Но тогда у Камигусы-сэмпай много чего творилось. Неловко бы вышло, потому-то не стала тебе ничего дарить.

— Н-ну ясно, — едва ли понимая, буркнул Сората.

— Выбрасывать как-то не дело. И есть самой тоже как-то. В общем, вот… Ну, это, примешь их?

— У-угу. Спасибо.

Сората лишь слегка задел руку Нанами, но почувствовал, как она дрожит.

— Вы-выполняю свой долг.

— А?!

— Э-это тебе в благодарность, я же говорила.

— Д-да ясно.

Неким непостижимым образом между ними повисла неловкая атмосфера.

— ...

— ...

Стоило им замолчать, как неловкость ситуации возросла многократно, а острая необходимость что-то друг другу сказать только всё усугубляла.

Сората попытался не обращать внимания, но вышло наоборот. Глядя на лицо смущённой Нанами, он вспомнил день… день её прослушивания, и что тогда сказал Мияхара Дайти. Нет, слова Дайти постоянно терзали его сердце, не позволяя о себе забыть.

«Отвечай добром на добро».

Сората понимал, о чём говорил Дайти. Понимал, но как правильно реагировать на такое заявление, в школе не учили. Хорошо было бы, если бы объясняли не дифференциалы и интегралы, а как выкручиваться из неловких ситуаций.

С каждой прошедшей секундой всё больше и больше хотелось убежать.

Трясину, которая затянула парочку, растрясла, к всеобщему удивлению, Масиро.

— Сората, Нанами, у вас лица красные. Заболели?

— Нет!

— Вот и нет!

Их голоса наложились друг на друга, из-за чего парочка опять смутилась.

— Сората, вот.

Внимание Масиро привлёк шоколад, полученный от Нанами.

— Аояма дала.

Он хотел сказать обычным тоном, но фраза прозвучала грубо.

— ...

Масиро молчаливо подняла на него взгляд.

— Ч-чего?

— Сората, ты, похоже, рад.

— Э-это плохо?

— Больше рад, чем со мной.

— П-правда, что ли?

Нанами позади него что-то прошептала. Но что ответить на это, Сората не сообразил.

— О-одинаково! Что ты такое говоришь, Сиина… ну в самом деле!

— ...

Масиро всё больше и больше расстраивалась.

— Неважно.

По ней не скажешь.

— Тогда не могла бы ты убрать эту кислую мину?

— У меня не кислая мина.

— А вот и кислая!

— Я злюсь.

— Ещё лучше!

— К тому же я серьёзна.

— Значит, всё-таки важно!

— Сората опять относится к Нанами по-особому.

— Нет, говорю! И вообще, почему это я должен оправдываться?..

— Да, интересно.

Сората без задней мысли переглянулся с Нанами, которая ответила на его бурчание.

— ...

— ...

Они поспешили отвести взгляды друг от друга.

— И опять вы близко общаетесь.

— Сказал же, нет!

— Нет!

— Вот, близко.

И вот так они препирались, пока не дошли до школы.

Когда они подошли к школьным воротам, атмосфера там стояла отнюдь не привычная для выходного. От станции тянулся поток поступающих, одетых в разную форму старших классов, и лица у них были смиренные. Воздух потяжелел. Даже в улыбках чувствовалось напряжение, и местами Сората замечал учеников, которые закрыли глаза в молитве.

Он припомнил, как два года назад пережил то же самое, но вспомнил не очень подробно. В памяти сохранился только его экзаменационный номер, который вывесили на табло.