Юрий Константинов - Путешествия для избранных. Рассказы

- Не может быть! - пробормотал я.

- Что? - Его лицо исказила фиолетовая судорога. - Ах да, вы еще не знаете - на Тиале не лгут.

- Но что мешает встрече землян и тпальцев?

Он помолчал, потом медленно, как приговор, произнес фразу, которую я запомнил надолго:

- Земля не готова к контакту!

Я обескураженно молчал. Тиалец некоторое время глядел на меня из-за разделявшей нас дрожащей пелены, затем сказал:

- У живущих на Земле нет единства, их разделяют непреодолимые противоречия, они поклоняются взаимоисключающим истинам. Тиала не хочет стать причиной войны землян за право обладать контактом с великой цивилизацией и тем могуществом, которое можно из него извлечь.

Я испытывал смятение, вслушиваясь в резкие, отрывистые звуки. Неужели надеждам, которые так долго и упорно лелеяли миллионы людей, суждено превратиться в прах под давлением безжалостной логики тиальца?!

- Разве нельзя что-то придумать?… - шептал я в отчаянье. - Например, создать совет, который выражал бы мнение большинства землян. Если ваша цивилизация действительно могущественна, неужели она…

- Ничем не поможет Земле? - закончил за меня собеседник. - Увы! Поймите, коптакт - это взаимный обмен всем, что составляет гордость цивилизаций. Прежде всего знаниями. Но пока люди разрознены, это невозможно, потому что на вашей планете знания легко превращаются в оружие. Поверьте, - его голос завибрировал на высокой ноте, - мы хотим общения с землянами, но не в силах ускорить течение неизбежных социальных процессов.

- Тиала старше Земли? - спросил я.

- Да. Нас разделяют тысячелетия.

- Мы могли бы избежать многих ошибок и жертв, - сказал я, - если бы знали хотя бы вашу историю.

- Нет! - уверенно зазвенел голос. - Тиальцы - не люди. Мы - из разных миров, наши биографии ничем не напоминают друг друга. Нам трудно осознать характеры и психологию людей, ваши противоречивые поступки, а вы не сразу поймете законы, по которым живем мы. Мы не мессии и ничего не сможем вам подсказать. К тому же люди прочно усваивают лишь те истины, за которые заплачено горькой ценой их собственного опыта.

- Цена может оказаться слишком высокой, - заметил я. - Неужели вы останетесь безучастны, когда Земле будет грозить катастрофа?

- Если это случится, мы вмешаемся, - быстро отозвался тиалец, - хотя это и противоречит нашим принципам. Но из-за принципов нельзя позволять торжествовать бессмысленности. Впрочем, это маловероятно. Мы надеемся на людей и верим, что когда-нибудь они достигнут того уровня мышления, общности сознания и взглядов хотя бы на главные вопросы своей жизни, которые откроют им путь к Тиале. До той поры она будет оставаться для вас лишь одной из бесперспективных планет на краю чужой галактики.

- Но разве вы запретите рассказать на Земле о том, что мы здесь увидели? - воскликнул я.

- Что касается ваших коллег, то они уже все забыли, - проскрипел голос тиальца. - Мы легко стираем с определенных участков мозга нежелательную информацию.

- А ракета-разведчик? Как объяснить ее исчезновение?

- Та, что находится в транспортном отсеке вашего корабля, ничем не отличается от ракеты-разведчика, - бесстрастно ответил он. - О нашей встрече будете знать только вы.

- Знать обо всем - и молчать? Вы взваливаете на меня тяжелую ношу, - пробормотал я. - И потом, почему именно на меня пал выбор?

- Тиала знает, что вы посвятили жизнь поиску контакта, - произнес мой собеседник. - Тиале близки идеалы труда и братства, которыми живет ваш народ. Тиала верит, что вы и такие как вы способны приблизить желанный час встречи жителей наших планет.

- Но кто и когда определит, что этот час наступил?

- Это совсем несложно, - отозвался он. - Там, с людьми Земли, всегда будет разум Тиалы.

Сильный порыв ветра едва не опрокинул меня, бросив пригоршни ярко-оранжевой пыли па мой скафандр и одежду тиальца.

- Мы еще встретимся, землянин! - сказал он и растворился в голубоватом, ослепившем меня всплеске. Когда я наконец обрел способность видеть, то обнаружил, что нахожусь в своем кресле у центрального пульта. В соседнем кресле сидел Аристарх и, глядя в иллюминатор, четко выговаривая каждое слово, цедил сквозь зубы:

- Хотел бы я знать, во сколько обходятся государству каждые сутки нашего бездействия…

- Ты собираешься писать об этом в отчете? - спросил Учитель, выслушав рассказ о наших приключениях на Тиале.

- Нет! - качнул я головой. - Во-первых, это могут счесть записками сумасшедшего, ведь коллеги по экспедиции действительно все забыли. А во-вторых… тиалец прав - час контакта еще не пробил. Нам нужно многое понять в самих себе и многое изменить на Земле, чтобы иметь право войти в непривычный мир Тиалы и на равных вести диалог с ее обитателями.

- Рад, что ты это осознал, - сказал старик.

К удивлению моему, он не выказывал особого интереса к деталям этой необычной экспедиции, словно всегда был уверен, что Тиала обитаема.

- Мне кажется, ты сказал не все, - немного погодя заметил Учитель. - Я вижу, тебя что-то тревожит.

- Мне не дают покоя слова: «Там, с людьми Земли, всегда будет разум Тиалы…» Неужели они означают?…

- Они могут означать, что Тиала открыла Землю намного раньше, чем Земля Тиалу, - живо отозвался он. - А разве ты никогда не допускал такой возможности? Ведь мы живем на одной из самых молодых планет вселенной, и еще до встречи с тиальцем ты мог бы догадаться, что человек - первооткрыватель здесь, у себя дома, но отнюдь не в масштабах галактик. Думаю, ты совершил во всех отношениях полезное путешествие, - усмехнулся он. - Во всяком случае, теперь будешь знать, что судьбу контакта не всегда решают те, кто уходит в космос. И поневоле призадумаешься, сколько еще дел у человека на Земле.

- Да, здесь есть над чем подумать, - согласился я.

- Думай! - сказал старик. - Когда закончишь отчет, приходи, - И он протянул руку, давая понять, что аудиенция окончена.

Я машинально пожал эту руку и двинулся к выходу. Уже у самого порога, повинуясь какому-то безотчетному желанию, я оглянулся. Погруженный в свои мысли, Учитель откинулся в кресле, склонив голову набок и закрыв глаза. Обычная безмятежная поза очень пожилого, привыкшего работать до изнеможения человека.

И тут мое сердце бешено застучало, когда я увидел, что ступни его устало вытянутых ног обвивают серебристые щупальца сандалий, покрытых свежим налетом ярко-оранжевой пыли.

Когда Аллан Дэвис, двадцатичетырехлетний фоторепортер вечерней газеты, коротая вечер перед телевизором в своей неуютной холостяцкой квартирке, со скуки записал вопросы самой популярной в стране викторины-шоу «Капризы старой леди», он и в мыслях не держал. что станет победителем.