Jack Vance - Золото и железо. Кларджес

«О Роджер! Не может быть, чтобы ты на самом деле в это верил!»

«В отсутствие доказательства обратного, я в это верю». Повернувшись к Кудеяру, Бизли сказал: «В любом случае, таковы мои взгляды. Меня презирают, разумеется, но я служу этим сумасшедшим в качестве удобной мишени для сарказма, что помогает им не свихнуться окончательно».

«Надо полагать, вы выполняете полезную функцию, — ответил Кудеяр. — Вчера вечером я встретил одного авгура. Его звали Джейкоб Найл...»

«Джейкоб Найл! — Пладж подскочила от энтузиазма и ткнула Роджера Бизли пальцем в бок. — Роджер, позвони ему! Джейкоб живет неподалеку — может быть, он к нам присоединится».

Роджер Бизли не проявил никакого желания звонить Найлу, несмотря на то, что Пладж издавала жалобно-умоляющие звуки.

«Очень хорошо! — с величественным высокомерием заявила Пладж. — Тогда я сама ему позвоню».

Она поднялась из-за стола и направилась к телефонной будке.

«До чего упрямая женщина!» — заметил Бизли.

«Женщина с характером», — согласился Кудеяр.

Вернулась торжествующая Пладж: «Он как раз собирался прогуляться и скоро придет».

Уже через несколько минут появился Джейкоб Найл. Когда его представили Кудеяру, он нахмурился: «Кажется, я вас где-то видел? Мы уже знакомы?»

«Мы встретились вчера вечером, в выставочном зале «Союза всех искусств»».

«Неужели? — Найл продолжал хмуриться. — Может быть. Но я что-то не припомню... Какая кошмарная трагедия!»

«Да уж, такое случается редко».

«О чем вы? — вмешалась Пладж. — Что случилось?» Она не успокаивалась, пока ей не сообщили все подробности. После этого разговор вернулся к вопросу об авгурах и пифиях. Найл пространно рассуждал о разложении и вырождении застойного общества. Кудеяр смотрел в пространство над озером, чуть повернувшись на стуле.

Роджер Бизли увещевал Найла: «Джейкоб, вы мудрствуете лукаво! Для того, чтобы что-то изменить, нужно хотя бы знать, чего вы хотите добиться».

«Если существование проблемы будет общепризнано, мы чего-нибудь добьемся!»

«Проблемы? В чем заключается проблема?»

«Проблема заключается во всей нашей жизни! Человечество победило последнего врага, мы узнали секрет вечной жизни. Каждый должен получить право на вечную жизнь!»

«Ха-ха! — Бизли развеселился. — Под личиной сострадания вы предлагаете самое жестокое вмешательство. Вы хотите, чтобы Кларджес был населен одними амарантами, а те будут плодиться и размножаться. И после этого хоть потоп — спасайся, кто может!»

«Такое положение вещей представляется неизбежным, — задумчиво сказал Кудеяр. — Предел перенаселен, мы пытаемся расширить его границы. Кочевники объявили нам джихад — мы отбиваемся, лишаем их жизни. Тем временем численность населения растет. Мы орошаем пустыни, осушаем болота, строим плотины, чтобы отгородиться от моря, рубим таежный лес — и при этом постоянно воюем с варварами-террористами».

«Империя! — пробормотал Роджер Бизли. — Сооружение из человеческих костей, сцементированных кровью и устланное ковром из погибших душ».

«И чем все это кончится? — вопросил Кудеяр. — Предел охватит весь мир. Спустя еще одно столетие бессмертные люди будут толпиться плечом к плечу на каждом клочке земли, способном их поддерживать, а миллионы других будут искать спасения в плавучих городах».

Джейкоб Найл вздохнул: «Именно это я называю стагнацией. Мы признаём существование проблемы, мы болтаем, предлагая неосуществимые или неэффективные решения, после чего в отчаянии разводим руками и продолжаем жить как прежде, утешаясь тем, что, по меньшей мере, мы не молчим и не отворачиваемся от судьбы». В голосе Найла появилась язвительная нотка: «Уж лучше развлекаться в Карневале — это здоровее».

Наступило молчание.

«Наверное, я стану извращенкой», — сообщила Пладж.

«Извращенцы не менее популярны, чем авгуры», — заметил Кудеяр.

«Если бы у меня была власть, — сказал Джейкоб Найл, — я не пытался бы приспособить будущее к своей идеологии. Каждый должен почувствовать необходимость перемен, это побуждение должно охватить массы и стать непреодолимым, мы должны подчиниться самопроизвольному порыву».

«Но в этом и состоит проблема, Джейкоб! — возразила Пладж. — Каждый беспокоится, каждый готов к переменам, каждый ищет способа избежать катастрофы!»

Джейкоб Найл пожал плечами: «Мне известен такой способ — но последуют ли за мной другие? Кто я такой, чтобы указывать другим?»

«Может быть, вы снизойдете к разъяснению вашего решения проблемы?» — вежливо предложил Роджер Бизли.

Найл улыбнулся и поднял руку к небу: «Вот он, наш путь — к звездам! Нас ждет Вселенная».

Снова наступило молчание — почти смущенное молчание. Продолжая улыбаться, Джейкоб Найл переводил взгляд с лица на лицо: «Вы считаете меня фантазером? Может быть, я — фантазер. Прошу извинить мою одержимость переселением в космос».

«Нет-нет!» — Пладж не возражала.

«Вполне возможно, что вы предлагаете самое разумное решение, — серьезно сказал Роджер Бизли. — Но только не для нынешних обитателей Кларджеса. Мы обеспокоены прежде всего нашими карьерами и обычаями, в Пределе мы чувствуем себя в безопасности...»

«Мироощущение беженцев, прячущихся в последнем бастионе», — устало отозвался Найл. Он указал рукой на длинный фасад Актуария: «Вот он — последний бастион, средоточие нашего безумия!»

Пладж вздохнула: «Кстати, мне пора проверить кривую подъема. Я уже две недели этого не делала. Кто-нибудь еще не прочь заглянуть в потогонную кабинку?»

Бизли согласился ее сопровождать. Все присутствующие встали из-за стола, покинули террасу павильона и разошлись по своим делам. Кудеяр купил распечатку последних новостей и стал читать ее на ходу. Одна из заметок заставила его остановиться.

Амарант Абеля Мондевиля совершил второе неописуемое преступление: он лишил себя жизни. Предполагалось, что это было вызвано трансформацией бывшей Анастасии. Окружной начальник палачей, Обри Харват, засвидетельствовал самоуничтожение амаранта Абеля, каковое он тщетно пытался предотвратить с целью проведения допроса. Редакторская заметка заканчивалась следующим образом:

« Мы надеемся — и настоятельно это рекомендуем — что те, кому предстоит иметь дело с новым амарантом Абеля Мондевиля, проявят великодушие, терпимость и снисхождение. Разумеется, от него невозможно будет утаить преступление, совершенное его прототипом; нет необходимости, однако, рассматривать нового Абеля Мондевиля как потенциально опасную и порочную личность. Предоставим ему возможность заново выстроить свою жизнь и попытаемся обращаться с ним так же, как мы обращаемся с любым другим ».