Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 7. Звездные дневники Ийона Тихого. Из воспоминаний Ийона Тихого

— Да, — сказал он, вызывающе сунув руки в карманы, — это машина времени. Машина для путешествий во времени, понимаете?!

Я кивнул, стараясь, чтобы это не выглядело утрированно.

Его натиск разбился о пустоту, он растерялся и мгновение стоял с довольно-таки глуповатой миной. Лицо его было даже не старым, просто усталым, немыслимо измученным— налитые кровью глаза свидетельствовали о бесчисленных бессонных ночах, веки припухли, щетина, сбритая для такого случая, осталась возле ушей и под нижней 1убой — явный признак того, что брился он быстро и нетерпеливо; о том же говорил и черный пластырь на щеке.

— Вы ведь не физик, а?

— Нет.

— Тем лучше. Будь вы физиком, вы не поверили бы мне даже после того, что увидите собственными глазами. Ведь это,— он показал на аппарат, который все еще тихонько мурлыкал, словно дремлющий кот (электронные лампы бросали на стену розоватый отблеск),— могло появиться лишь после того, как я начисто отбросил нагромождение идиотизмов, которое они считают сегодня физикой. Найдется у вас какая-нибудь вещь, с которой вам было бы не жалко расстаться?

— Может, найдется,— ответил я.— Что это должно быть?

— Все равно. Камень, книжка, металлический предмет— лишь бы ничего радиоактивного. Ни следа радиоактивности, это важно. Это может привести к катастрофе.

Не ожидая, пока он кончит говорить, я встал и направился к письменному столу. Как вы знаете, я педант и для любой мелочи у меня есть постоянное место, а уж особое значение придаю я порядку в библиотеке; тем больше поразило меня событие, которое произошло накануне: я работал за письменным столом с самого завтрака, то есть с раннего утра, над страницей, которая стоила мне немалых трудов, — и, оторвав на мгновение взгляд от разложенных по всему столу бумаг, заметил в углу, у книжных полок, темно-малиновую книжку формата в восьмую долю листа; она лежала на полу, словно кто-то ее там бросил.

Я встал и поднял ее. Я узнал обложку: это был оттиск статьи из ежеквартальника по космической медицине — дипломная работа одного из моих довольно далеких знакомых. Я не понимал, каким образом оказалась она на полу. Правда, принимаясь за. работу, я был погружен в свои мысли и не особенно озирался по сторонам, но мог бы поклясться, что, когда входил в комнату, на полу у стены ничего не лежало; это немедленно привлекло бы мое внимание. Все же в конце концов я решил, что задумался глубже обычного, поэтому на время перестал воспринимать окружающее— и лишь когда напряженность моих размышлений ослабла, мои ничего не видевшие до тех пор глаза заметили книжечку на полу. Иначе нельзя было объяснить этот факт. Я поставил книгу на полку и забыл обо всем, но сейчас, после слов пришельца, малиновый корешок этой совершенно ненужной мне работы словно сам полез в руки, и я молча подал ее Мольтерису.

Он взял ее, взвесил на ладони, даже не взглянув на название, поднял черный колпак в центре аппарата и сказал:

— Пожалуйста, Подойдите сюда...

Я стал рядом с ним. Он опустился на колени, покрутил круглую рукоятку, похожую на регулятор громкости радиоприемника, и нажал вогнутую белую кнопку рядом с ней. Все лампы в комнате померкли; из розетки, к которой был подключен аппарат, вылетела с особым пронзительным треском голубая искра, но больше ничего не произошло.

Я подумал, что сейчас он пережжет мне все предохранители, но он произнес хрипло: «Внимание!»— вложил книгу внутрь аппарата плашмя и нажал на черный рычажок сбоку.

Лампы засияли нормальным светом, и одновременно темная книжица в картонном переплете на дне аппарата подернулась дымкой, на долю секунды стала прозрачной, и мне показалось, что сквозь обложку я вижу бледные контуры страниц и сливающиеся строчки печатного текста; но в следующий миг книжка расплылась, исчезла — я видел лишь пустое черное дно аппарата.

— Переместилась во времени, — сказал Мольтерис, не глядя на меня. Он грузно поднялся с пола. На его лбу поблескивали мелкие, как булавочные головки, капельки пота. — Или, если угодно, — омолодилась...

— На сколько? — спросил я.

От деловитости этого вопроса его лицо несколько просветлело. Левая, меньшая, словно высохшая сторона — она была и немного темнее, как я заметил вблизи,— дрогнула.

— Примерно на сутки, — отвечал он. — Точнее я еще не могу рассчитывать. Впрочем...— Мольтерис вдруг замолк и посмотрел на меня. — Вы были тут вчера? — спросил он, не скрывая напряжения, с которым ждал моего ответа.

— Был, — произнес я медленно, потому что пол словно начал уходить у меня из-под ног. Я понял и в ошеломлении, не сравнимом ни с чем, кроме ощущений, которые испытываешь в невероятном сне, сопоставил два факта: вчерашнее, такое необъяснимое появление книги точно в этом же месте, у стены, — и теперешний эксперимент.

Я сказал ему об этом. Он не просиял, как можно было бы ожидать, а лишь молча вытер несколько раз лоб платком; я заметил, что он сильно вспотел и немного побледнел. Я придвинул ему стул, сел и сам.

— Может, вы скажете мне теперь, чего от меня хотите? — спросил я, когда он несколько успокоился.

— Помощи, — пробормотал он. — Но не вспомоществования... нет, не милостыни. Пусть это будет... пусть это называется авансом за участие в будущих прибылях. Машина времени... вы, вероятно, сами понимаете...— он не окончил.

— Да, — отвечал я. — Полагаю, что сумма вам нужна довольно значительная?

— Весьма значительная. Видите ли, речь идет о больших затратах энергии; кроме того, временной прицел — чтобы перемещаемое тело попало именно в ту точку времени, в которую мы желаем его поместить,— требует еще длительного труда.

— Насколько длительного? — поинтересовался я.

— Не меньше года...

— Хорошо,— сказал я.— Понятно. Только, видите ли, мне пришлось бы обратиться за помощью... к третьим лицам. Попросту говоря— к финансистам. Думаю, вы ничего не будете иметь против...

— Нет... разумеется, нет, — подтвердил он.

— Хорошо. Я открою вам карты. Большинство людей на моем месте после того, что вы показали, предположило бы, что имеет дело с трюком, с ловким мошенничеством. Но я вам верю. Верю вам и сделаю, что смогу. На это, конечно, понадобится время. В настоящий момент я весьма занят, кроме того, мне придется обратиться за советом...

— К физикам? — вырвалось у него. Он слушал меня с величайшим вниманием.

— Нет, зачем же? Я вижу, у вас это больное место — пожалуйста, ничего не рассказывайте, я ни о чем не спрашиваю. Совет мне понадобится, чтобы выбрать наиболее подходящих людей, которые были бы готовы...

Я запнулся. И у него, наверное, мелькнула та же мысль, что и у меня, глаза его заблестели.

— Тихий,— сказал он,— вам не нужно обращаться к кому-либо за советом, я сам скажу вам, к кому обратиться...