Александр Суздаль - Чужие отражения чужих тел

Уличённый в том, чего он не делал, Боохземина попытался избавиться от свалившегося на голову счастья и сунул все перстни, вместе со своим, в лапы Фиитземии и сказал: — Разбирайся с этим сама, я то тут при чём!

— Не-е-ет! — воскликнула Фиитземия, забрала свой перстень и сказала: — Разбирайся с этим сам!

Она нырнула в океан и поплыла к берегу. Георземин без слов забрал свой перстень, взлетел в небо и полетел к дому Кеерземина. Удручённый Боохземин, никогда не любивший дипломатию, вздохнул и поплыл к берегу, собираясь поскорее избавиться от компрометирующего материала. Справа от дома Кеерземина он заметил белый навес, где собрались все анимо и гости. От центрального входа направлялись к навесу ещё пять человек, среди которых одна фигура выделялась своей громадностью. Глаза, приспособленные для воды, слегка искажали действительность, и Боохземин отправил вперёд симпоты. То, что он почувствовал, заставило его замереть, а потом, путаясь в щупальцах, полететь вперёд.

— Отец! — воскликнул Боохземин, и гигант повернул свою голову к нему. Он двинулся навстречу Боохземину и поднял его на руки. Боохземин обхватил его щупальцами, прижимаясь к нему и повторяя: — Отец.

Кроме Мортиземии, которая знала всю подноготную Неоземина, все удивлённо смотрели на пару, тем более что Неоземина видели впервые.

— Знакомьтесь, это мой отец! — произнёс Боохземин, а все присутствующие, удивлённые размерами гиганта, только наблюдали без слов. То, что Неоземин появился с семьей Саатземина, немного удивляло остальных, так как они не знали, какие взаимоотношения их связывали. Взгляды, которые бросал Саатземин на Дееземина, говорили о том, что он не собирался его прощать за своё унижение. Тем более, смущало то, что счастливая Овземия висела на плече Неоземина.

— А где Лучезарный? — отчего-то спросила Лилит, обращаясь к Маргине. Та сдвинула плечи, всем видом сообщая Лилит, что он её не интересует. Увидев, что Лилит немного огорчена, Маргина спросила: — Зачем он тебе?

— Я думала, что он обвенчает Илью и Эрземию.

Маргины замерла, обдумывая мысль Лилит, а потом разбросала симпоты вокруг. Взглянув туда, куда показывали симпоты, она увидела Лучезарного, опирающегося на колонну у входа в дом Кеерземина. На нём едва держался оборванный и почерневший стихарь. Лучезарный поправил остатки епитрахильи на шее и направился в сторону белого навеса. Маргина пошла ему навстречу и попросила:

— Ты обвенчаешь Илью и Эрземию?

— Прости меня, Маргина, — сказал Лучезарный, — но я зашёл, чтобы с тобой попрощаться.

По тому, как Лучезарный побежал к Лилит, Маргина поняла, что прощаться он пришёл не с ней.

— Я сделал определённые шаги, чтобы найти Руслана и поверь, что спасу его, — произнёс Лучезарный, а Лилит обняла его и прошептала: — Спасибо! Мне кажется, что ты прав, и я вернусь к тебе.

— Я не требую от тебя такой жертвы, — сказал Лучезарный, но Лилит остановила его слова поцелуем, а потом с затуманенными глазами произнесла: — Я не думаю, что это жертва. Возможно, взаимная награда!?

Окрылённый сказанным, Лучезарный исчез, как лёгкая изморозь на окне от тёплого дыхания, словно спешил сейчас же найти Руслана. Вместо него, как по заказу, в воздухе появился Чикземин, которого сопровождал Реедземин. Приземлившись возле Эрземии, он подскочил к ней и сказал:

— Дорогая! Наконец, я тебя дождался!

После его слов все разразились смехом, а Илья спросил у Эрземии: — Что он от тебя хочет?

— Он хочет, что бы ты меня поцеловал, — ехидно сказала Эрземия. Илья по-дружески похлопал Чикземина по плечу и с удовольствием выполнил его просьбу. Фиитземия подошла к сыну и печально сказала:

— Мальчик мой, ты немного опоздал!

Реедземин не слушал разговоров, а широко открытыми глазами поедал Маргину, словно боялся, что она тут же исчезнет. Он подошёл к ней и сказал: — Я рад, что ты вернулась.

— Я тоже рада, что вижу тебя, — зарделась Маргина.

— Мы сможем встретиться с тобой наедине? — прошептал Реедземин.

— Да, после свадьбы, — ответила Маргина, а Реедземин, поняв её слова буквально, произнёс: — Жениться на тебе я готов хоть сейчас.

Маргина хмыкнула и сказала: — Дурачок! Я говорю о свадьбе своего внука…нет правнука…с Эрземией.

— А когда их свадьба? — спросил Реедземин, а Маргина хихикнула: — Ты, точно, дурачок! Их свадьба будет сегодня.

Пока они разговаривали, Боохземин знакомил всех анимо со своим отцом, Неоземином. Для них это оказалось шоком, так как Боохземин никогда не говорил, что у него есть отец. Грустный Хааземин, стоящий возле Мортиземии, наклонился к ней и шёпотом спросил: — Как я понял, ты знаешь о Неоземине больше всех?

— Да, — призналась Мортиземия, — я его знаю с детства.

— Расскажешь? — спросил Хааземин. Мортиземия, взглянув на Хааземина, улыбнулась и растерянно сообщила:

— Сейчас будет свадьба, а потом я должна лететь на Землю.

— Как жаль, — поник Хааземин и добавил: — Я хотел пригласить тебя в гости…— подумав немного, он сообщил: — Ты ведь знаешь, что моя мать и Неоземин будут жить вместе, … ты всегда сможешь поговорить со своим другом…

— Я подумаю, — покраснела Мортиземия, а Хааземин, в знак благодарности, пожал ей руку. Мортиземия пожала его руку в ответ и почувствовала знакомые вибрации в теле, как тогда, во время поцелуя Георземина.

Он перебирал любимые отражения димензиальных существ, живущих на Перии, виртуально одевая их в костюмы, соответствующие их характеру. Сначала он одел то отражение , которое создал первым. На Неоземине, подчёркивая его наивность, висел балахон с мешковины, который так подходил голему, что ничего не требовалось играть. Костюм Боохземина в виде кожаного фартука, обруча на лбу и молота в щупальце обозначал трудолюбие, а Фиитземия, из крокодила превращённая в женщину в лёгком полупрозрачном платье, олицетворяла ветреность и сексуальность. Кеерземину подошла корона на голове, изображая гордыню, а Георземин, похлопывая крыльями и ударяя в землю огромным копьём, возвеличивал героизм и бесстрашие. Саатземин, в костюме разбойника, свирепо крутил бычьей головой, пугая всех жестокостью и злостью, а Овземия, надев на себя колючую веригу, изображала терпеливость. В костюме крылатой стрекозы красовалась капризная Аирземии, а Дееземин, в костюме отшельника олицетворял замкнутость, засунув под мышки глазеющего вокруг Книжного кота. Мортиземия в черно-белом одеянии проповедовала закон и справедливость. Завистливый Уреземин противопоставлялся скромности Хааземина, а открытость Реедземина пара легкомысленности Чикземина. Куда поставить Лилит с её костюмом, Молох не знал. Лилит олицетворяла неразделённую любовь, и ей следовало надеть белое платье. Самым вкусным персонажем оставалась Маргина, напоминая первобытный хаос, созвучный тому, что чувствовал он. Следить за ней доставляло ему удовольствие, и он знал её достаточно близко, несмотря на то, что она об этом не подозревала.