Брендон Сандерсон - Герой веков (сборник)

Они просто стали намного дороже.

Призраку повезло. Он едва мог вспомнить, как выскочил из горящего здания, прижимая к груди шесть алломантических фиалов, кашляя и истекая кровью. И уж совсем не помнил, как вернулся домой. Вообще-то, хозяин этой маленькой нелегальной гостиницы уже должен был его выдать, сообразив, кто такой Призрак и от какой участи спасся. Награду, без сомнения, назначили такую, что никто бы не устоял.

Что касалось других обитателей гостиницы, то, вероятно, они решили, что парню не повезло во время ограбления. Или им просто было наплевать. Так или иначе, но Призрак стоял сейчас перед маленьким зеркалом и в тусклом свете с изумлением разглядывал свою рану.

«Я живой. И… весьма неплохо себя чувствую».

Он потянулся, покрутил рукой. Рана болела намного меньше, чем должна была, порез явно затягивается. А в желудке горел пьютер — приятное дополнение к знакомому теплу олова.

В общем, Призрак стал тем, что не должно существовать. Алломанты обладали одной из восьми основных алломантических сил или всеми четырнадцатью. Одна или все. Но попытки Призрака воспламенить другие металлы не привели к успеху. Вдобавок к олову он теперь обладал только пьютером. Однако это удивительное событие меркло по сравнению с куда более впечатляющим чудом.

Ему явился дух Кельсера. Выживший вернулся и пришел к нему, к Призраку.

Молодой человек не знал, что и думать о случившемся. Он не был особо религиозным, но… покойник, которого некоторые считали богом, спас ему жизнь. Все это могло оказаться бредом. Однако, если так, почему же он теперь обладал силой пьютера?

Призрак покачал головой и потянулся за повязкой, но замер, когда что-то блеснуло в зеркальном отражении. Он подошел ближе, и обостренное оловом зрение позволило с легкостью разглядеть сидевшую в плече металлическую занозу, хоть и выглядывала она из-под кожи лишь самую малость.

«Осколок меча, — догадался Призрак. — Того, которым меня ранили. Он сломался, и кусочек застрял в ране».

Стиснув зубы, он уже собирался вытащить занозу.

— Нет, — сказал Кельсер. — Оставь. Металл, как и твоя рана, — знак того, что ты выжил.

Призрак застыл. Огляделся, но на этот раз не увидел никакой фигуры. Только голос. И Призрак был совершенно уверен, что его слышал.

— Кельсер? — робко позвал Призрак.

Никто не ответил.

«Я схожу с ума? Или… Церковь Выжившего все-таки права?»

Неужели Кельсер действительно стал чем-то большим? Чем-то, способным наблюдать за своими последователями? Если так, не наблюдал ли Кельсер за ним все время? Это казалось слегка… тревожным. Однако, раз уж теперь Призрак был наделен силой пьютера, стоило ли жаловаться?

Призрак отвернулся от зеркала и надел рубашку. Требовалась информация. Сколько времени он провел в бреду? Что делал Квеллион? Не появился ли в городе кто-нибудь из друзей?

Отложив размышления о странных видениях на потом, молодой человек выскользнул на темную улицу. Его секретное убежище располагалось в трущобах, в крохотном грязном переулке, и пряталось за неказистой дверью. Но жить здесь было лучше, чем в каком-нибудь переполненном бараке, мимо которых Призрак частенько проходил в туманной мгле.

Гражданин любил делать вид, что все в его маленькой утопии прекрасно, однако Призрак не удивился, когда обнаружил в городе трущобы — точно такие же, как в других городах. Немало жителей Урто по тем или иным причинам не желали обитать в тех частях города, где Гражданин мог за ними следить. Они собрались в местечке, известном как Хэрроуз, тесной нижней улочке, расположенной далеко от основных водных улиц Урто.

В Хэрроузе все было заполнено досками и тряпьем. Лачуги лепились к лачугам, здания стояли, опасно накренившись, и весь этот беспорядок словно карабкался по стенам канала вверх, к темному небу. Тут и там люди спали под крышами из грязных тряпок, натянутых между двумя жердями, и тысячелетний страх перед туманом уже ничего не значил по сравнению с обычными жизненными потребностями.

Молодой человек продвигался по тесному каналу. Некоторые постройки были настолько высокими и широкими, что над головой оставалась лишь узкая щель, сквозь которую проникало так мало света, что воспользоваться им мог только Призрак.

Возможно, окружающий хаос и являлся причиной, по которой Гражданин предпочитал не наведываться в Хэрроуз. Или собирался разобраться с ним, когда его власти уже ничего не будет угрожать. Так или иначе, строгие порядки в сочетании с бедностью, возникшей по их же причине, дали жизнь удивительному ночному миру. Во времена Вседержителя ночью по улицам ходили только патрули. Гражданин, однако, вещал о том, что туман принадлежал Кельсеру, и потому едва ли мог запрещать людям выходить из дома после наступления темноты. Урто стал первым городом, где Призрак узнал, что можно выйти в полночь на улицу и отыскать маленькую таверну, где продавалась бы выпивка. Именно в такое заведение он и вошел, плотно запахнув плащ. Там не было обычной барной стойки — просто несколько потрепанных субъектов сидели возле выкопанного в земле очага. Еще несколько человек устроились по углам на стульях или ящиках.

Призрак отыскал свободный ящик, потом закрыл глаза и прислушался, перебирая разговор за разговором. Мастерство ищейки зависело не от того, что он слышал, а от того, насколько хорошо умел отсекать ненужную информацию.

Чьи-то громкие шаги заставили открыть глаза. Человек в штанах, на которые было нашито с десяток разных пряжек и цепочек, со стуком поставил перед Призраком бутылку и произнес:

— Все пьют. Мне надо платить, чтобы в заведении все шло хорошо. Просто так здесь не сидят.

— А что у тебя есть? — поинтересовался Призрак.

— Вино высшего качества из погребов дома Венчер. Пятидесятилетней выдержки. Раньше стоило по шестьсот мер за бутылку.

Улыбнувшись, Призрак вытащил монетку местной чеканки, которая стоила меньше медного гроша. Сочетание разрухи и личной неприязни Гражданина к роскоши привело к тому, что вино, в прошлом стоившее сотни мер, теперь почти обесценилось.

— Три за бутылку. — Хозяин протянул руку.

Получив еще две монетки, хозяин оставил бутылку на полу и удалился. Ни штопора, ни кружки не предложил: вероятно, следовало доплатить. Впрочем, пробка немного выступала за край горлышка. Призрак пригляделся:

«Интересно…»

Пьютер в нем горел слабо — намного слабее, чем олово. Силы его хватало лишь на то, чтобы снять усталость и приглушить боль. Вообще-то, и этого было достаточно, чтобы молодой человек успел почти забыть о своей ране. Он чуть усилил горение пьютера, и последние остатки боли исчезли. Потом ухватил пробку и одним резким движением вытащил. Та выскочила с легкостью, без намека на сопротивление.