Джон Варли - Титан. Фея. Демон

В особенности странно было видеть, как Мерилин Монро играет главную роль в «Яростных кулаках». Ее впечатляющая фигура заменяла Брюса Ли в каждом вращении, огненном взгляде и прыжке. Все китайские актеры говорили на дублированном английском, но движения губ Геи-Ли были синхронизованы с фонограммой. Ли, разумеется, большую часть своих фильмов прыгал и скакал с голым торсом — так что и Гея тоже. А были там еще и постельные сцены…

В дальнейшем уже невозможно было предугадать, где вдруг появится до боли знакомое лицо. Крис видел ее в роли Белоснежки, Чарли Чаплина, Кэри Гранта и Индианы Джонса. Она появлялась в старинных сериалах, которые Гея показывала по эпизоду в день. Телевидение Преисподней демонстрировала все больше и больше сцен насилия. Даже комедии резко сменились фарсами.

И почти ничего Крис тут поделать не мог. Гея продолжала наносить регулярные визиты. Каждый раз она придвигалась все ближе, но пока еще стояла достаточно далеко. Ни малейшего риска напугать мальчика богиня не допускала.

Крису оставалось только любить Адама.

Что было делом нешуточным. Крис знал, что Адам дарит ему ответную любовь. Но он также знал, какой непостоянной может оказаться любовь ребенка. В один прекрасный день она просто сойдет на нет. А это было яснее ясного. Однако до финала еще было далеко.

— Привет, Гея, — сказал Адам и помахал в экран.

— Привет, Адам, мой сладенький, — ответила Гея. Крис поднял взгляд. Персонаж Геи остановился и отвернулся от по-прежнему разворачивающегося вокруг него действа. Богиня смотрела на Адама и улыбалась.

Адам все еще не понимал. Он прыснул и снова сказал: «Привет».

— Как поживаешь, Адам? — поинтересовалась Гея. Позади нее шла бурная драка. Гея пригнулась, когда в нее полетел стул. Стул проплыл над ее головой. — Ух ты!! Чуть в меня не попало!

Адам засмеялся громче.

— Понял! — закричал он. — Теперь понял!

— Им меня не взять! — похвасталась Гея и ловко развернулась, чтобы перехватить кулак могучего детины в черной шляпе. Потом она провела мгновенную серию ударов на счет раз-два-три, и детина осел на пол. Гея залихватски отряхнула ладони и снова улыбнулась Адаму.

— Ну, как тебе, Адам? — спросила она.

— Здорово, здорово! — захохотал Адам.

«Господи, спаси и помилуй», — подумал ошарашенный Крис.

Змей с грохотом пронесся по полю — только клочья дерна летели из-под копыт. Передними ногами он лихо вел черно-белый мяч. Потом мастерски пнул его внешней стороной копыта — и Мандолина встала на дыбы, чтобы головой сделать подачу в сторону Тромбона, который не сумел им овладеть и лишь беспомощно наблюдал, как Сурдинка из команды Диезов отдала пас Клавесину и как тот помчался к воротам команды Бемолей. Змей зорко следил за мячом, и, когда Трубадур снова отобрал мяч у Диезов и отпасовал его Роялю, капитан Бемолей уже занял прекрасную позицию и готов был принять пас на лету. Он его получил и помчался быстрее ветра — ну просто четвероногий Пеле — наводя ужас на голкипера Диезов, который отчаянно пытался разгадать финты Змея, метнулся влево, вправо, снова влево — и оказался не там, где нужно, когда Змей, подсек мяч, замахнулся для удара головой… но умышленно не ударил. А голкипер уже летел в левый угол своих ворот…

…и беспомощно смотрел, как Змей, вроде бы проскочив мимо мяча, элегантным ударом задней ноги вогнал его прямо в центр — да так, что тот со свистом ударился в сетку.

Ура, Бемоли ведут — 4:3!

Таким счет и оставался до того мига, когда, всего за сантиоборот до конца матча, Мандолина забила свой первый гол в игре и тем самым окончательно лишила противника надежды отыграться. Змей присоединился к команде, чтобы поздравить Мандолину, которая еще только-только начинала осваивать восхитительную игру под названием футбол. Ему даже в голову не пришло заметить, что именно он, Змей, забил победный мяч. Забил он в этой игре и два других. Змей, несомненно, был лучшим футболистом в Гее.

После финального свистка, дыша как паровозы и истекая потом, титаниды из команды Бемолей затеяли шумную возню, как обычно бывало после с трудом выигранного матча. Но тут, кроме радостных криков партнеров, Змей вдруг услышал какой-то другой звук. На миг он даже встревожился. Примерно такие звуки раздавались в страшный день бунта.

Однако вскоре выяснилось, что это кричит и аплодирует собравшаяся у поребрика группа отпущенных на свободу заключенных.

В последнее время они нередко там собирались, наблюдая за игрой титанид. Но эта группа была значительно крупнее предыдущих. По сути, число зрителей росло день ото дня, вдруг понял Змей. Несколько раз после того, как титаниды заканчивали матч, люди тоже собирались на поле поиграть в футбол.

Подобрав мяч, Змей послал его по длинной и высокой дуге в самый центр людской толпы, в которой почему-то не было ни одной женщины, и стал смотреть, как они тихо перекидываются мячом, ожидая, пока уйдут титаниды.

Потом Змей задумался, а не захотят ли они сами организовать команды. Отойдя за боковую линию, он некоторое время наблюдал, как люди гоняют мяч по траве. Похоже, на непомерно большом для них титанидском поле с каждой стороны играло человек двадцать-тридцать. Нелепые отскоки мяча от изрытого копытами газона вызывали у игроков лишь взрывы смеха.

Змей задумчиво побрел прочь. Присоединившись к другим титанидам, расположившимся на склоне холма к западу от долины, Он сел, сложил под собой ноги и достал из сумки блокнот с кожаной обложкой и угольный карандаш. Потом оглядел долину и почти сразу впал в то состояние сознания, что ничем не напоминало человеческий сон, но и не было похоже на бодрствование.

Змей внимательно осмотрел открывшуюся перед ним перспективу. Далеко справа, к северу, лежал Мятный залив, а сразу за ним — Рок. У его ближней оконечности, накрытая покрывалом тумана, располагалась Беллинзона. В трех километрах над огнеопасным городом заметна была громада Свистолета.

Перед Змеем расстилалась отобранная у джунглей пашня.

Джунгли эти не были похожи на земные, где почва на удивление истощена и неплодородна, если ее расчистить. С гейской почвой было совсем по-другому. Посевы пускали глубокие корни и буйно разрастались на питательном молоке Геи, а также на ее подземном тепле. Растения, всходившие под мутным светом Диониса, почти не использовали фотосинтез, а потому пашни были само разноцветье. Не иначе как громадное лоскутное одеяло. Все поля имели квадратную форму — кроме тех, что располагались совсем близко к реке и шли уступами. Уступы эти затоплялись, чтобы выращивать на них местный аналог земного риса. Между квадратами бежали грунтовые тропы, по которым люди катили ручные тележки с собранным урожаем к речным пристаням, откуда баржи доставляли желанное изобилие в город. Тут и там среди полей попадались аккуратные ряды палаток, где жили работники.