Александр Громов - Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

— Вон там ручка. Поверните.

Я повернул. Лязгнуло, толстые стальные полосы вошли в пазы. Да, выбить такую дверь плечом с разбега не удалось бы и слону.

— Можно пройти в комнату?

— Можно.

— Тогда позвольте. Вы загораживаете проход.

Он потоптался в недоумении, как бы пытаясь понять, что тут вообще происходит, и косолапо вышел из прихожей. Что-то в нем было любопытное, и я терялся в догадках, что бы это могло быть, пока — уже в комнате — не рассмотрел его внимательно.

Он был отмеченный.

Сомнений быть не могло. Третья стадия. Последняя.

К такому повороту я не был готов.

— Вы не удивлены, что к вам пришел функционер? — спросил я, чтобы как-то начать.

— Не удивлен. О чем вы хотите со мной говорить?

— О Филине. Матвее Вениаминовиче.

— Ах о Моте? В первый раз слышу.

— Простите?

— Не знаю никакого Матвея, говорю вам.

Я вздохнул.

— Во-первых, можно сесть? Спасибо. — Я сел, не дожидаясь приглашения. — А во-вторых, зачем вы пытаетесь упорствовать? Установлено, что вы имели с Филиным регулярные контакты в течение длительного времени. Может быть, вам это безразлично, Эраст Христофорович, зато далеко не безразлично мне.

Он молчал. Стоял, ссутулившись, и смотрел в никуда. Отсвечивала белая склера над радужкой глаз.

— Да вы присядьте, в ногах правды нет. Если у вас какие-то проблемы, я помогу вам, обещаю. Само собой, при условии, что вы поможете мне.

Правую руку он держал в кармане, и чувствовалось, что там не просто кукиш. Не нравилось мне это.

— Выпить хотите? — спросил он.

Бутылка водки была весьма початая. И никаких признаков закуски, вообще ничего постороннего не было на этом столе по правую руку от меня, кроме глубоко въевшихся в полировку следов от стакана.

— Нет, не хочу.

— Я уже тоже. — Он все-таки сел. — Что ж, рано или поздно… А лучше бы никогда. Право слово, лучше. Вы откуда — из Духовного здоровья?

— Из Санитарной службы.

— Один черт. — Но тон его несколько изменился. Как видно, сильно его допекла СДЗН. — Все вы из одного инкубатора. Дети малые в «живом уголке», один ежика принесет, другой птенчика — живите, мол, зверюшки… А если зверюшки не хотят? Птенчик подбитый, чахленький, из естественного отхода, а ему червяка силой в клюв пихают — кушай, пушистик, не огорчай деточек…

Кручкович помотал головой и опять надолго замолчал. Мои надежды на то, что мне удастся разговорить его, таяли.

— Когда вы в последний раз видели Филина?

— Вчера.

— Не мелите чепухи.

— Каков вопрос, таков ответ.

Я сосчитал про себя до десяти.

— Напрасно вы не желаете сотрудничать, Эраст Христофорович. Только зря теряем время, а времени у меня мало. Если вы думаете, что вас оставят в покое, то очень сильно заблуждаетесь. Я хочу вам помочь. Никто, кроме вас, не будет виноват, если мне придется сейчас уйти.

— Что ж, уходите. Вы хотите мне помочь?! Вы?!! — Он снова заухал. — Глупо. Мне ничто не поможет.

— Почему?

— Поздно. И не хочу.

Можно было не сомневаться, что он вполне адекватно оценивает свое состояние. Одной ногой он был уже там. По ту сторону.

— Пить точно не будете? — спросил он. — Тогда я вылью.

Вместо ответа я налил себе полный стакан с мениском и ухитрился донести его до рта не расплескав. Водка была плебейская, с резким вкусом — как раз то, что мне сейчас было нужно. Можно и без закуски, с одного стакана не развезет.

— А вы храбрый, — заметил он. — Нервы в порядке, как будто и не функционер. Странно, что о совести еще не заговорили, проникновенным таким голосом, из чрева… Только зря вы старались, никакого разговора у нас с вами не будет.

— Какие дела у вас были с Филиным? — спросил я.

— Не знаю ни филина, ни сыча. Уходите.

Уйти действительно хотелось страшно — пусть сюда придут люди Штейна и займутся тем, что они лучше всего умеют. Команда взломщиков человеческих душ. А я рвану в Коломну. Никто не обещал, что сын придет в сознание раньше чем через несколько дней, но я хоть посмотрю на него, постою на пороге палаты…

Затылок кольнуло: сиди, не рыпайся.

А кроме того, Кручкович мог покончить с собой до появления опергруппы.

— Постарайтесь меня понять, прошу вас. Кстати, меня интересуют не столько ваши воспоминания о работе с Филиным, сколько задокументированные материалы. Может быть, у вас что-то отыщется, Эраст Христофорович? Если поискать?

Внезапный рев показал, что я попал в точку. Такая удача мне даже не снилась.

— Убирайся вон, подонок! Застрелю.

Пистолет оказался неуклюжим «ТТ» — излюбленное оружие комсостава в середине прошлого века и бандитов — в конце его. Я такие штуки только в музее видел, в одном зале с седельными пистолетами. Теперешние мокрушники предпочитают бронебойную «гюрзу» или новомодный «тарантул».

— У вас и патроны к нему имеются? — спросил я.

— Не беспокойся. Вынь руки из карманов. Медленно.

Пришлось чуть помешкать, изобразив, будто рука зацепилась за подкладку, — поисковая головка мозгокрута не сразу взяла моего собеседника. Режим воздействия я настроил заранее.

— Положите пистолет на пол, — сказал я.

Он положил.

— Подтолкните его ногой ко мне.

Он повиновался, словно заводной болванчик. Оружие оказалось в приличном состоянии. Тусклая табличка на рукоятке гласила: «Батальонному комиссару В.В. Кручковичу от командования. 1941 г.». Я трижды передернул затвор — два желтых бочоночка покатились по давно не чищенному ковру. В третий раз затвор щелкнул вхолостую.

Не пугал, отметил я с мрачным удовлетворением. Будь патрон последним — другое дело. Последний он хотел оставить для себя, или я уже совсем ничего не понимаю, зато предпоследним запросто — нечего терять! — мог уложить любителя соваться в чужие дела.

В чужие?.. Ну-ну.

— Где комп?

Он молчал, как «болван» для битья в камере психоразгрузки. Хорошо еще, что дышал. Неслышно обругав себя кретином, я изменил режим с полного подавления на частичное.

— Где комп?

Говорить он все еще не мог — после шоковой дозы редко кому удается это сразу. Показал глазами. Дрожали бескровные губы. Комп карманного формата отыскался в шкафу между книгами. Самый обыкновенный ширпотребовский комп для невзыскательных пользователей. Наверное, у меня здорово горели глаза, когда я раскрыл его и включил. Мозгокрут аккуратненько лежал на стуле, где я только что сидел, и я старался держаться подальше от прямой линии между ним и Кручковичем, чтобы не произошло перехвата объекта. Такие казусы иногда случаются.

Пусто. Ничего, кроме операционной системы и довольно убогого набора оболочек.

Не страшно. Нашелся подсолнух — найдутся и семечки.

— Где остальное?

Он по-прежнему молчал. Я осторожно уменьшил интенсивность до минимальной.