Александр Громов - Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

— Улавливаю, — с неудовольствием сказал Малахов, разглядывая янтарную жидкость в бокале. — Ближе к делу можешь? Распелся. Школа, общий курс, первая ступень, кажется.

— Вторая ступень. Впрочем, к делу так к делу. Коли ты так хорошо помнишь общий курс, скажи-ка мне: каков, по-твоему, уровень самоубийств в Конфедерации?

Малахов пожал плечами.

— Около полупроцента всех случаев смерти, я думаю. Можно, конечно, запросить точные данные. Вероятно, что-нибудь около двадцати — двадцати двух тысяч в год, нет?

— Запроси данные, если хочешь, — посмотрим, что получишь помимо моей визы… Слушай меня хорошенько: в позапрошлом году было зафиксировано двадцать тысяч девятьсот шесть случаев самоубийства. В прошлом году — двадцать три тысячи двести одиннадцать. Немного выше нормы, но бывали годы и похуже. В этом году… — Иван Рудольфович на секунду запнулся, — шестьдесят одна тысяча пятьсот девяносто случаев, по крайней мере столько зафиксировано на вчерашний день.

— Если это шутка, то дурного тона, — осторожно сказал Малахов.

Он уже понял, что это не шутка. Не решился бы Нетленные Мощи так шутить, не кадет сопливый.

— Шутка? — Иван Рудольфович приложил ладонь к начавшей подергиваться щеке. — Не обращай внимания, сейчас пройдет… Я был бы просто счастлив, если бы это оказалось шуткой. К сожалению, цифры достоверные — ровно настолько, насколько они вообще могут быть достоверными. Превышение естественного уровня по меньшей мере на сорок тысяч в год, причем год еще не кончился. И учти, сюда входят только стопроцентно доказанные случаи преднамеренного самоубийства — несчастные случаи и убийства, замаскированные под суицид, не в счет. Можешь мне поверить.

— Данные о причинах такого роста имеются?

Нетленные Мощи сморщил лицо, будто мучимый оскоминой.

— Ой, Миша, ой. Слабо мыслишь, не ожидал от тебя. Стал бы я перед тобой на цырлах прыгать, будь у меня хотя бы толковая теория! Гипотезы, Миша, только гипотезы. Чего-чего, а этого добра хватает, ты дискетку посмотри, там их вагон с прицепом… Толку от них! Мне дело делать надо, а не в науку играть. И то сказать: долго скрывать такого рода информацию невозможно. Слава богу, для прессы нам пока еще удается многих самоубийц выдавать за жертв преступности. Ты не обращал внимания, что нераскрытых убийств в последнее время становится все больше? Ну и несчастных случаев, само собой, тоже. Для разнообразия.

— Фальсифицируешь статистику? — ухмыльнулся Малахов.

— Будто сам девственник, — отрезал Нетленные Мощи. — Ты этот тон брось, мы с тобой одни. Проблемы этой вообще как бы не существует. Население любит стабильность и уверенность в завтрашнем дне, вот моя Служба и заботится об этом. Преступность, в конце концов, вещь ужасная, но привычная. А ненормальный рост суицида? Представь реакцию обывателя — нам только паники не хватает. Мои аналитики утверждают, что безнаказанно водить наше уважаемое население за нос мы сможем еще месяца три-четыре, а дальше ни за что не ручаются. Подобная информация имеет свойство проникать сквозь стены, несмотря ни на каких функционеров. Кардинал тоже не станет прикрывать меня до бесконечности, сам понимаешь. Кстати, он мне и посоветовал обратиться к тебе.

— Любопытно, — сказал Малахов. — А я-то тут при чем?

— Экспоненциальный рост. Удвоение частоты случаев самоубийства каждые семьдесят пять — семьдесят семь дней.

— Ну и что?

— Это эпидемия, Миша.

Одну секунду Малахов пытливо смотрел на Нетленные Мощи. Потом расхохотался.

— Как ты сказал?

— Эпидемия. И нечего ржать, как жеребец на случке. Ты не зритель, а я не комик Руди Мент, понятно?

— Прости, — сказал Малахов, вытирая глаза. — Не обращай внимания, все медики — циники отвратные. Позволь только один вопрос вне регламента: ты когда-нибудь слыхал об эпидемическом суициде?

— Нет, — легко согласился Иван Рудольфович. — А ты до пятнадцатого года наблюдал хотя бы один случай английского пота?

Малахов промолчал. Его собеседник был прав. Все на свете когда-нибудь случается впервые. Даже ужасная пандемия с предельно точным названием — английский пот. Правда, она-то попыталась выкосить человечество не в первый раз, а как бы не в шестой, однако спустя почти пять веков после последней активации вируса о ней и думать забыли и даже начали полагать эту болезнь некоей разновидностью гриппа, пока она, вновь по привычке взяв старт на берегах Альбиона, не повергла полми-ра в постыдную панику, а вирусологов — в состояние мучительной и не менее постыдной беспомощности. Вот вам — грипп!.. Навалившись, как водится, справились, и вот тогда-то медленное осторожное движение невидимых, как дрейф материков, сил разродилось созданием — на руинах, на гумусе прежних бессильных структур — четвертой Службы, в дополнение к трем уже существовавшим, а часть кадетов Школы была переориентирована на новую специализацию. И вовремя: потери от ринувшегося в атаку пару лет спустя ВИЧ-7, передающегося воздушно-капельным путем, были сведены к теоретически достижимому минимуму, этой заслуги у Санитарной службы не отнять…

Малахов налил себе сам и выпил залпом. В голове была только тяжесть — привычная и неопасная. И абсолютно никакой боли.

— Локализация? — спросил он.

— По всей Конфедерации. Есть основания полагать, что и за ее пределами.

— Что значит «есть основания»?

— В последние месяцы число нераскрытых тяжких преступлений резко возросло по всему миру. И количество несчастных случаев со смертельным исходом, представь себе, тоже. Статистика — точная лженаука, Миша.

Ого, подумал Малахов.

— Значит, ты хочешь, чтобы я взял себе это дело, так? — Он дождался подтверждающего кивка и жестом остановил собеседника, вновь открывшего было рот. — Очень хорошо. Давай рассудим логически, не возражаешь? Ты был со мною откровенен, я это ценю и, в свою очередь, тоже постараюсь быть откровенным. Твоя байка об эпидемии — точнее, пандемии, — смехотворна, ты понимаешь это лучше меня. Погоди, дай сказать… Это первое. Явление, бесспорно, серьезное, но априори носит массово-психический характер и к санитарии никакого отношения не имеет, а, напротив, прямо касается Службы духовного здоровья населения. Это второе. Теперь третье: тебе перед уходом не нужны неприятности, и ты готов мне намекнуть, что, разрешив с блеском твою задачу, я могу заработать себе второй срок полномочий, верно? Прости, ты сам хотел откровенности… В свою очередь, я, ничем особо не рискуя, имею полное право отказаться, пока мне не поставил задачу лично Кардинал. Это четвертое.

— Миша…

— Погоди, я еще не сказал «нет». Кстати, почему ты решил, что мои аналитики сильнее твоих? По-моему, как раз наоборот. Вообще, сколько человек владеет ключевой информацией?