Александр Громов - Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

Глупо, решил Малахов, занимая услужливо подвинутое кресло. Захотят услышать — прослушают и здесь, зачем было огород городить? Все они в СДЗН с приветом, а их начальник — первый…

Вслух он сказал:

— Меня сразу будут пытать или сперва коньячку дадут?

Иван Рудольфович бросил взгляд на стены и весело засмеялся, дергая челюстью.

— Знаем, знаем ваши шуточки. «Произвел два предупредительных выстрела в голову убегавшего, после чего догнать его не составило труда». Так?

— Не ошибается тот, кто смеется последним, — парировал Малахов. — Ты у нас умный, а я так себе, надзиратель за скотомогильниками… Кстати, будет коньячок обещанный?

— А как же! — преувеличенно весело закричал Нетленные Мощи, мановением костистой руки понуждая бар извергнуть на стол содержимое. — Между прочим, высший класс! С легендой коньячок. Уж не знаю, кто из них древнее: легенда или эта жидкость. — Он расплескал коньяк по донышкам пузатых бокалов и принял шутовскую позу. — Лукулл у Лукулла, исторический визит! В числе приглашенных присутствовали: господин генерал-губернатор с супругой, господин обер-полицмейстер с одышкой, господин санитарный врач с карболкой и доктор Кох с палочкой. А также представители прессы. Как там говаривал Грасиан: «Для больших кусков удачи — большой желудок», верно? Красно иезуит выражался. Так что готовь свой большой.

— У меня маленький, — возразил Малахов. — Крохотный такой желудишко. — Он осторожно отпил, почмокал и поставил бокал на стол. — Так я слушаю.

— Ты пей, пей.

Малахов скорчил мину.

— Говори уж прямо, зачем звал. Коньяк у тебя дерьмо, сивуха крашеная. Всей легенды, что — коньяк… Врать-то зачем?

Нетленные Мощи влил в себя содержимое бокала, как воду, плеснул себе еще, решительно выпил в одиночку, крякнул и захлюпал долькой лимона.

— Зачем, зачем… Подхалимом я сроду не был, вот и все, Миша. Ты что себе думал: я тебя охмурять начну? Ну и дурак, если так думал. Хотел я, чтобы сразу до тебя дошло, до печенок… Вчерашних психов на трассе не забыл? Я тебе прямо скажу: нужен ты мне, Миша, до зарезу. Вот как нужен… — Он провел ребром ладони по кадыку, нависшему над узлом галстука. — Тупик, стенка впереди, бьюсь лбом, как баран, ей-богу, искры из глаз! Не поверишь: волосы на себе готов рвать за то, что добился второго срока; стреляться, сам понимаешь, нет никакого рвения, а у меня еще «гюрза» — из нее и через каску башку прошибить раз плюнуть… Гордый я всегда был, Миша, я и теперь еще гордый, а перед тобой на колени готов встать. Неолитический топор в свою коллекцию хочешь? Шлифованный, с дыркой… Достану! Ты не поможешь — никто не поможет, а за мной не пропадет, ты знаешь. Причем дело такое, что скорее уж по твоей части, чем по моей…

За это следовало выпить, и Малахов выпил. Оказалось, и такое в природе возможно — второй день подряд юродствующий Нетленные Мощи, явление само по себе неповторимое. Если игра, то очень уж натуральная… И все-таки это игра, иначе просто не может быть, тонкий расчет ходов, и на каждый возможный ход противника давно заготовлен контрвариант — несмотря на простительную уверенность Нетленных Мощей в том, что для охмурения функционера любой другой Службы, кроме его собственной, за глаза хватило бы и умения импровизировать. Недаром тянет второй срок, подумал Малахов без неприязни. Любопытно, сам он таким самородком произрос или заразился от Кардинала вирусной хитростью? Подчеркивает: охмурежем тут и не пахнет. Пожалуй, чуть-чуть излишне навязчиво подчеркивает.

Хитрый и глупый — это противно. Зато куда безопаснее, чем этот — хитрый и умный.

Ну да и мы не лыком шиты.

— Я вас слушаю, Иван Рудольфович, — сказал Малахов.

В затылке не болело — там, будто свинцовый кирпич, лежала гнетущая тяжесть. Это была ремиссия — «демоний» смирился. Либо отступился, устав указывать упрямцу на неверный путь, либо где-то там, в неизвестном впереди, нашел выход.

Некоторое время Нетленные Мощи молчал — было ясно, что он спокойно, как нормальную ожидаемую реакцию, отметил и настороженность Малахова, и его намеренно официальный тон. Затем на стол легла дискета-монетка, брызнув в глаза цветами побежалости. Словно отломанное донышко тонированного бокала.

— Основные материалы здесь, Миша. После изучишь… если возьмешься, конечно. А вкратце — изволь хоть сейчас. Только учти: секретность этой дискеточки — «зеро-прим», так что расписки не беру, сам понимаешь… — Он сделал паузу, а Малахов попытался незаметно сделать глубокий вдох-выдох и непроизвольно сглотнул.

«Зеро-прим»! Документы наивысшего уровня секретности попадались не так уж часто. Фактически за последний год Малахову пришлось иметь дело лишь с тремя группами документов, засекреченных по наивысшему классу, причем в двух случаях класс «зеро-прим» проставил он сам. Никаких бумаг о допуске к «зеро-прим» не полагалось; теоретически такого класса секретности не существовало вообще. На практике это означало, что источник утечки информации должен был попросту исчезнуть, причем по возможности до реальной утечки информации.

И еще это означало, что Кардинал находится в курсе дел, хотя бы поверхностно. Утаить от него документацию под грифом «зеро-прим» не решился бы и Нетленные Мощи.

Последнее соображение слегка успокоило.

— Слушаю вас, Иван Рудольфович, — повторил Малахов.

Прежде чем уронить единственное слово, Нетленные Мощи словно бы покачал его на весу.

— Суицид.

Малахов поднял бровь.

— Как?

Наполняя бокалы по-новой, Нетленные Мощи расплескал пойло на стол.

— Что смотришь — на вот выпей и заешь. Самое время. Коньяк — дерьмо, зато лимон настоящий, с ветки. Суицид, говорю. Слова такого не слыхивал, да?

— Хм, — с сомнением сказал Малахов. — Ладно. А что тебя, собственно, беспокоит?

— Ты слушай! — обиделся Иван Рудольфович Домоседов. — Сейчас я буду говорить тебе правильные слова, а ты стисни зубы и терпи. А еще раз скажешь «вы» — дам в рыло. Для чего, по-твоему, существует Служба духовного здоровья населения? Чтобы население было духовно здоровым, ты понял? Притом что ни ты, ни я, ни население вообще — никто, ни один человек не хочет, чтобы его делали духовно здоровым. Вдобавок никто в точности не знает, что это за явление такое — духовное здоровье, и в чем оно должно выражаться… Тут уметь надо. Это тебе не карболкой поливать направо-налево. Прости, я не пытаюсь оскорбить твою Службу, я просто констатирую общеизвестный факт. Думаешь, достаточно взять под контроль информационные системы и технологии — и все? Мне смешно. Ты попробуй это сделать, а я посмотрю — даром, что ли, они у нас считаются лучшими в мире? Притом это даже не фундамент дела — так, котлован… А люди каковы? Людишки-людишечки, радость наша, погань несусветная, гордо звучащее порождение крокодилов! Рвешь, понимаешь, пуп, пыжишься, чтобы в идеале сделать их активными, мыслящими, неагрессивными, такими-то и сякими-то распрекрасными, а потом вдруг оказывается, что все это абсолютно несовместимо с управляемостью, без коей не сделать их такими-то и сякими-то… Улавливаешь?