Владимир Колотенко - Стена плача

Я не стал отвечать, из моих предыдущих ответов это было ясно, как день.

- Ты гений? - спросил он.

- Держи, - сказал я, - протягивая ему его кейс.

- Зачем, зачем мне он теперь?

Я пожал плечами: решай. Мой кейс для сканирования биополя, как ружье, висящее на стене и ждущее своего часа для выстрела, лежал на журнальном столике...

- Ладно, - сказал Юра, - я верю. Я знаю, что это возможно.

Ладно, так ладно. Я не стал его уговаривать, и вместо этого показал ему несколько цветных фотографий биополя увядшей фиалки, клеточек кожи Ленина и Жориного указательного пальца правой руки.

- Это цветы, потерявшие запах, - стал угадывать Юра, а это... эпидермис какого-то упрямца...

- Ты почти угадал. А это?

Юра посмотрел на третью фотографию.

- Я узнал бы его с закрытыми глазами.

Я молча смотрел на него.

- Это Жорин указательный палец.

Это сообщение меня потрясло:

- Как ты узнал?

- Этим пальцем он всегда тыкал мне в грудь...

Я такого не помню.

- Он орал: не женись, не женись!.. Я его не послушал...

Затем мы вспоминали.

- Расскажи и ты тайну своего кейса, - попросил потом я.

- От тебя у меня нет теперь тайн.

На следующий день мы вступили на Скорбный Путь. Была как раз пятница, страстная пятница. Как раз в пятницу, каждую пятницу в три часа пополудни, я это уже знал, отцы-францисканцы и организуют скорбное шествие паломников по Крестному Пути. А сегодня не только пятница, но и преддверие Пасхи.

- Как ты представляешь себе свое будущее? - снова спросил я.

Мне так хотелось услышать: «Я не мыслю теперь свое будущее без Пирамиды». Но Юра был непреклонен:

- Будущее всегда неизвестно, - по-прежнему ответил он.

Солнце уже качнулось к западу, мы шли по безлюдным улицам, город спешил до захода солнца закончить дела...

- От людей я не жду ничего хорошего, - продолжал Юра, - поэтому наше будущее мне кажется беспросветным.

Он все еще был полон тихого бархатного, но и неистребимого пессимизма и, казалось, ничто не могло поколебать эту его унылую неуверенность в преобразовании жизни.

Мы пришли сюда заранее, чтобы насладиться не только прохладой оливковой рощи, но и церковью Святой Анны, и великолепием фасада церкви Всех Наций, и золотыми маковками, увенчанными золотыми крестами русской православной церковки Марии Магдалины. Просто не верится, что когда-то здесь был предан Иисус. До сих пор спорят, было ли это предательство, или же Иуда выполнил просьбу Иисуса. Чтобы сбылось пророчество. Тем не менее, мир до сих пор порицает Иуду, и его именем проклинает каждого, кто уличен в этом мерзком проступке: Иуда!

И тем не менее, здесь же, на Масличной горе, где Иисус проповедовал свои, теперь уже ясно, нетленные истины, где Он оплакивал Иерусалим, был предан и арестован, именно здесь хотят быть похоронены многие евреи, до сих пор ожидающие прихода Мессии, который вот-вот должен появиться, войдя через Золотые ворота. Говорят, и Иосиф Кобзон приобрел себе часть горы, возможно, вон с той, огромной величины корягой, что осталась от масличного дерева, под которым, вполне вероятно, мог отдыхать Сам Иисус? Зачем Кобзону эта Святая земля? Неужто и он надеется воскреснуть, как Лазарь, чтобы напроситься сопровождать Мессию при Его вступлении в город?

Ага, вот и Церковь Доминус Флевит (Скорбящего Господа) с ее светло-коричневатой полусферой, издали напоминающей шоколадную конфету. Приютившаяся на склоне Масличной горы, эта Церковь, кажется, все еще ждет своего Хозяина. Вот на этом самом месте Иисус и скорбел о предстоящем разрушении Иерусалима. «Камня на камне от тебя не останется...». И что же? Стоит Иерусалим! Иерусалим - белый город, центр мира, Пуп Земли... Когда мы были здесь с Жорой, это было лет пять тому назад (или года четыре?), здесь не было еще этих цветников, не было и этой апельсиновой аллеи, ни вон тех высотных домов с виселицами подъемных кранов. Строится город, растет. Не было и этих тенистых пальм. Мы, помню, сидели на этих теплых валунах под палящим солнцем, а теперь они спрятались под сенью молоденьких пальм. Нужно обязательно побывать здесь с Аней, подумал я и тут же ей позвонил:

- Слушай, ты была когда-нибудь в Иерусалиме?!

- Много раз... Я вчера вернулась из Ватикана... Меня представили Папе...

- Папе?! Тебя?!!

- Я рассказала ему о твоей Пирамиде.

- Ты рассказала?..

- Я рассказала, он в восторге! Он готов...

- Он готов отказаться от роскоши и вести полуголодное существование?

- Ты не поверишь: он живет уже так много лет.

- Я не верю.

- Ты бы видел его глаза!

- Не могу понять, почему же?..

- Ты бы видел его глаза! Мы говорили всего несколько минут, он - святой...

- Но как же тогда объяснить?..

- Ты когда вернешься?

- Мы тут с Юрой...

- Я потом тебе все расскажу... Ты когда вернешься?

- Мы тут с Юрой...

- Ты нашел-таки и его?! Поздравляю... Папа ждет твоего звонка.

- Но-о-о...

- Правда-правда. И Тина с вами?

И Аня о том же!.. Ах ты Боже мой!..

- Я готов. Мы тут с Юрой... Хочешь с ним поговорить?

- Хочу. А Тина с вами?

Я не стал отвечать, чтобы не посвящать Юру в наши дела.

Пока они разговаривали, я думал о Папе: неужели лед тронулся?!

О Папе... О Тине... Вперемешку... Может быть, Тина и с Папой на короткой ноге? А что если и Аня, и Тина... У меня голова шла кругом!

- Держи, - сказал Юра, протягивая мне телефон.

- Да... Слушаю...

- Ты мне не ответил, - сказала Аня.

- Что? - спросил я.

- Ладно, - сказала она, - потом... Пока...

И выключила телефон.

Сейчас справа по ходу нашему взору откроется... Так и есть: ах, какая удивительно уютная часовенка! Нежные, хрупкие, изящные колонны...Часовня Вознесения. Отсюда Иисус и вознесся на небо...

- Ты можешь представить себе себя летящим? - спросил Юра.

- Папа Римский с нами, - сказал я, как только у нас представилась возможность немножко поотстать от толпы.

- Как это понимать?

Я только кивнул, мол, я в этом уверен. Никакой Тины, конечно, с нами не было. Да и быть не могло! Почему Юля вдруг о ней спросила?

- Не Юля, а Аня, - подсказала Лена.

- Ну да, да... Конечно, Аня, - сказал я.

Тина не выходила у меня из головы: что если она... Да ладно! Не придумывай себе никаких невероятных стечений никаких обстоятельств. И что, собственно, можно было предположить? Ха! Да ничего особенного! Хотя вот что - Глория!.. Тина - инопланетянка!

Это не укладывалось в голове! Конечно, это полный цугцванг мысли. Нонсенс! Нелепица!..

Нет-нет, только не это...

Я боялся себе признаться: ну, ты, парень, и хватил!

Когда я намекнул об этом Жоре, он ничего не сказал, только пожал плечами и качнул своей большой головой:

- Конечно, - затем сказал он, - Тинка - энэлотичка! Напросись к ней в гости... куда там... Будете лететь - прихватите меня с собой.