Владимир Колотенко - Стена плача

- Хорошо бы, - говорит Юля, - и эту «Интиуатану» увезти с собой. Но как её затолкать в нашу сумку?

Да уж - никак! Это «Камень солнца». Этот огромный каменный кулак с поднятым вверх большим пальцем, словно убеждает нас в том, что здесь полный порядок. Ведь к этому пальцу, говорят, привязано солнце! Бог солнца - инти - был просто счастлив. К тому же камень - это и солнечные часы, тайна которых до сих пор не раскрыта.

- Вот бы, - рассуждаю я, - эту «Интиуатану» втиснуть в фундамент нашей Пирамиды.

Пакачутек только улыбается.

- Да, пожалуйста, - говорит он, - забирайте... Если сможете.

Этот щедрый властелин инков с трудом изъясняется по-русски. Он слышал, что где-то есть Русь и бесконечно рад приветствовать нас, русских... О нашей Пирамиде он понятия не имеет, но пирамиды Египта ему нравятся.

Мы называем его Пака!

- Многие пытались, - говорит, Пака, - но так и не смогли его даже с места сдвинуть.

Мы спрашиваем его о религии.

- Мы чтим богов и так же, как и вы стараемся соблюдать заповеди: «Ама суа, ама льюлья, ама челья...».

- И что это значит? - спрашивает Юля.

- То же, что и везде: «Не воруй, не лги, не ленись...».

Мы уже неделю бродим здесь по святым местам инков. Иногда нам удаётся остаться наедине, и мы с Юлей не можем уверовать в то, что нас никто не преследует. Доходит до поцелуев, которые запечатлевает наш «Nikon». Будет что вспомнить: «А вот мы целуемся в Храме Солнца! А здесь - на фоне горы Уайна-Пикчу... Инкская чакана, эти умопомрачительные террасы, белесые ленты дороги... Как зубья огромной пилы...».

- Нет-нет, - говорит Юля, - всё это неправда, так не бывает, всё это мне снится... Истинный рай!..

Она не может поверить в то, что у неё перед глазами.

- Рест, зачем тебе твоя Пирамида? Посмотри: рай здесь!..

Но ведь не для этого нам пришлось преодолеть тринадцать тысяч километров, Европу (пересадка в Мадриде), затем всю Атлантику (от берега до берега), затем... Мы могли пролетать даже над Тиной! Если бы пересадка была в Луизиане!..

Рай-то он, конечно, рай...

- Смотри - вот он, вот он! - восклицает Юля, - скальный петушок!

С горного плато, на котором расположен город, открываются прекрасные виды на дивные заснеженные вершины и своенравную горную речку Урубаму.

А какая в речке вода! Такой чистоты у нас днём с огнём не сыщешь!

- Да, - говорит Пака, - есть и медведи. Андский или ещё его называют «Очковый». Он у нас очень застенчив, так что сфотографировать его непросто.

К вечеру у неё разболелась голова и поднялся жар. Пришлось напарить ей ноги, отпаивать чаем.

Испанские

конкистадоры КОЛОТЕНКО ВЛАДИМИР ПАВЛОВИЧ. ХРОМОСОМА ХРИСТА или ЭЛИКСИР БЕССМЕРТИЯ. Книга третья. СТЕНА ПЛАЧА. А над городом вечер струится лилово, Под камнями Стены бьётся сердце Земли... В этом месте когда-то послы Иеговы Исполинскую чашу для слёз возвели. Ирина Мороз.

так и не добрались до Мачу-Пикчу. Этот город не был разрушен. Нам неизвестны ни цель его строительства, ни число жителей, ни даже его настоящее название.

Зато нам с Юлей удалось то, о чём никто другой не мог даже мечтать: мы увезли с собой биополе вождя! Это значило, что в скором времени мы не только создадим геном Пакачутека, но и воссоздадим в нашей Пирамиде надёжные принципы управления и совершенного социального сосуществования! Инки были твёрдо уверены в бессмертии души, и это было как раз, то, что нам было надо!

Что же касается объектов, то священными наряду с храмами становились не только горы, озёра и реки, но даже цветы и деревья, и даже камни...

Я сомневался в том, что Юля сможет так быстро выкарабкаться из своего бронхита. К счастью, тот чай из лекарственных трав, которые предложил нам Пака в качестве лечебного средства, в считанные часы поставил Юлю на ноги! Он даже танцевал вокруг костра и выкрикивал заклинания. Нам было всё это очень любопытно - в наш век!

А утром Юля уже щебетала:

- Ой смотри, смотри, какие орхидеи!

И орхидеи, и бегонии были превосходны!

С тех пор я дарю ей не только розы, от которых моя Юля сходит с ума, но и бегонии, и орхидеи... И конечно, ромашки, лесные ромашки...

С Юлей...

А в Луизиане снова разгул стихии: смерчи, торнадо... Есть жертвы...

... великолепный Храм Трех Окон, знаменитая обсерватория инков, комплекс «Царская группа»...

Нам жаль было расставаться с раем...

Проходит неделя...

- Держи! - говорит Юля.

- Что это?..

- Ты же просил.

- Ах, да!.. Ты не забыла!

Я любуюсь подарком - сверкающим на солнце капканом с цифровым датчиком сжатия «челюстей».

- Надо же!.. Спасибо!.. Пирамида - как капкан совершенства!

- Я ничего не забываю.

Я только киваю: я знаю.

- Чтобы высвободиться из совершенства, - говорит Юля, - нужно отгрызть себе лапу.

Я только киваю: я согласен. Это уже проговорено.

Оказалось, что Берег Слоновой Кости это вовсе не берег (Кот-д'Ивуар. Там и берега то - кот наплакал!) и не слоновая кость нас туда завлекла.. Мы искали кости первого человека, неандертальца или уже кроманьонца, того, кто смог бы точно сказать, как он так бездарно мог распорядиться своим генофондом!

- Адама?

- Homo antecessor (Человек предшественник, - лат.), - уточняю я.

- Точно сказать?

- Мы надеялись получить клон и насесть на его геном с тем, чтобы...

Меньше всего мне хочется загружать Юлин мозг генами кроманьонца.

- Интересно, - говорит Юля, - как интересно!

Надо же!

- Нас преследовали на слонах! - говорю я.

- Надо же!

Мой неожиданный отъезд в Палестину (не все дела оказываются завершенными) вызывает у нее чувство тревоги:

- Там не все так мирно, как об этом пишут газеты.

- Не пройдет и суток, - говорю я.

Мне эта Палестина нужна, как корове паяльник!

На пороге Юля долго не отпускает мою руку.

- Все будет в порядке, - говорю я.

Ей снилось, говорит она, что меня унесло бурным потоком, и она не смогла удержать меня за руку.

- Правда, ты потом выбрался на тот берег... Сон цветной...

- Вот видишь, - говорю я, - я выберусь...

- Значит там небезопасно? Почему ты едешь без меня?

- Мне пора, - говорю я, пытаясь высвободить свою руку и коротко целуя ее в щеку.

- Звони хоть.

Я киваю: конечно...

- Послушай, - Юля удерживает мою руку, - я хочу тебе вот что сказать...

Я жду.

- Когда ты смотришь на меня, - говорит Юля, - ты смотришь так, как будто всех этих лет не было, и ты не знал ни горя, ни зла, ни женщин, ни любви, ни весны.

- Да.

- Когда ты улыбаешься мне, ты улыбаешься так, как будто все печали и неудачи, обиды и несбывшиеся желания канули в самую глубокую пропасть и заснули на много тысячелетий сладким сном, оставив тебе одну безоблачную чистую радость.

Я слушаю.

- Когда ты касаешься пальцами моего лица, ты делаешь это так, будто касаешься лица Снегурочки, и боишься теплыми ладонями растопить снег на ее щеках.