Владимир Колотенко - Стена плача

- Я готов был жениться на ней...

- Жениться? Ты?.. Нааа... На богине?!

- А то!..

- Рест, ты не трус!..

- А то!..

Я спросил её тогда, согласилась ли бы она на переезд в очень далёкую страну ради горячо любимого человека, при условии, что ей вряд ли когда-нибудь удастся увидеться со своими близкими?

- Нет!..

Без объяснения причин этого булатного «нет»!

Разве мог я настаивать?

Да и вряд ли я мог быть тем горячо любимым человеком. Как потом и оказалось...

- И когда же всё это было? - спрашивает Лена.

- В больничной палате, - говорю я, - ну, помнишь... когда я упал с самолёта... Мне всё это припомнилось...

- И повредился чуток умом?

- Лен! Ты что! Разве я мог всё это выдумать?!

- Ты - мог...

Но я слышал её живой смех! Редкая удача! Я не помню, чтобы потом, когда мы с ней столько прожили вместе, Тина ещё хоть бы раз рассмеялась...

Не помню...

И этот живой воробышек - фрррррррр...

Я же видел это собственными глазами! Я слышал это чудотворное «фррррррр...». Вот у меня сохранилось даже пёрышко этого воробышка... Видишь - смотри.

- Вижу, - говорит Лена, теребя пёрышко, - м-да...

И не только пёрышко, между прочим.

Вуаль таинственности...

Я тоже был восхищен и горд!

- И вот еще что, - сказала Юля, немного повременив, - у каждого гена есть своя Пирамида. Да-да. Подумайте и над этим...

Я сидел на подлокотнике кресла и слушал. Мне достаточно было видеть ее исполненное нежной прелести раскрасневшееся лицо, прекрасные горевшие огоньком абсолютной уверенности даже в свете свечи чуть прищуренные черные глаза, ее живые призывные полные губы, так победоносно аргументировавшие в пользу нашей Пирамиды!.. Очертания ее обольстительной груди, стесненной настойчивыми и неуступчивыми объятиями тонкой шерсти черного свитера, уводили мои мысли далеко от тех постулатов, которые только что провозгласила Юля, и я даже прикрыл глаза, чтобы получше рассмотреть те кущи, где мои мысли могли бы спрятаться и потом затеряться. Мне казалось, невозможно было найти более прекрасную грудь, более изящную шею...

И тут дали яркий свет, который просто убил пламя свечи. Но даже при таком ярком свете египетские пирамиды просто меркли перед величием того, о чем нам только что поведала Юлия - перед величием нашей Пирамиды. Излив нам все свое красноречие, Юля еще какое-то время стояла молча, чтобы мы могли наслаждаться не только ее словами, но и безукоризненно исполненными линиями ее смелого тела.

Господи, а как ослепительна ее кожа!

Обладая безупречным вкусом и чувством прекрасного, Юля не могла не завершить свое новогоднее поздравление милой улыбкой.

Тишина стояла такая, что слышно было, как наш кофе теряет тепло. Что же касается меня, то я прекрасно исполнял роль первого ученика: слушал и молчал, давая волю лишь неуемному воображению.

Улыбнувшись, Юля окинула нас беглым взглядом, и произнесла только одно слово:

- Все!..

Никто не осмелился нарушить воцарившуюся тишину. И только через минуту грохнул вал аплодисментов.

А потом я подумал: Гильгамеш, Ашшурбанипал, Хаммурапи, Навуходоносор, Хеопс, Клеопатра, Македонский, Гомер, Аристотель, Конфуций, Сократ, Аристотель, Сенека, Платон, Конфуций, Цезарь, Данте, Шекспир, Рабле, Сервантес, Монтень, Паскаль, Вольтер, Дидро, Наполеон, Маркс, Толстой, Достоевский... И Будда, и Иисус, и Августин, и Мухаммед, и даже, наверное, Савонарола с Торквемадой и Лойолой с Кампанеллой, и Томасом Мором, и Жан Жаком, и Монтескье, которых, к моему стыду, я так до конца и не прочитал...

И многие, и еще многие... Многие...

- Ты дважды назвал только Конфуция, - сказала Лена.

- Он того стоит. И кажется, Аристотеля.

- И ни разу не назвал Ленина...

- Он того стоит.

Юля собрала все мысли всех этих отцов жизни и преподнесла нам их как дар, как новогодний дар. Подарок! К сожалению, я помню не все из того, что тогда говорила Юля, а диктофона под рукой не оказалось. Меня поразило только одно: как Юля могла держать в своей прелестной головке столько ярких и теплых слов? Мне казалось, невозможно найти более прекрасную и такую светлую голову! И еще: какая же у нее умопомрачительно белая нежная атласная кожа под этим тонким обездвиживающе тесным черным холодным свитером! Это - непостижимо! Вот креатив!..

«Юлия!..». Я не произнес это имя вслух. Я спросил себя, очарован ли я этим тихим, теплым, шелковым милым именем, этой славной россыпью нежно льющихся светлых букв? Ответа не требовалось. Вот кому, думал я, прекрасно удалось соединить в себе (редкое сочетание!) физическую красоту с даром ума!

- А что Аня тоже?.. - спрашивает Лена.

- И Аня... тоже, но Юля...

- Ты забыл даже о Тине?

- О Ти?.. Ти... Понимаешь, Тиии...

- Понимаю, чё уж тут не понять, - говорит Лена.

Ти... Ти... Ну, как вам всем объяснить, что Ти - это... это... Это - необъяснимо. И я не собираюсь тут перед вами рассыпаться в признаниях! Еще чего!.. Тинн, Тиннннннн... Колокол!.. Да-да, Ти - это мой Колокол - тиннннн...

Иногда я ловил себя на том, что разговариваю сам с собой, вслух, громко и вдруг замечал удивленный Жорин взгляд.

- Ты с кем разговариваешь?

- Я рассказываю, - отвечал я.

- Ну-ну, - Жора только улыбался.

Умопомрачение от Юлии я испытываю и по сей день.

- Да уж! - говорит Лена.

Дернул же меня чёрт купить этот томик Тининых стишков! Уж и не припомню, где это было - то ли в Кракове, то ли в Питере, когда я ждал Лену на набережной... Она тогда так и не пришла... Дела видите ли, дела, я сидел на скамейке, листал этот сборник... То ли в Барселоне я его листал, любуясь творчеством этого самого божественного Гауди... Храм, конечно, надо сказать... Ангелы в восторге! Я тоже ждал Лену, сидя на скамеечке... А вот где купил этот томик?.. Как он и откуда свалился на мою голову - ну хоть убей! Может быть, в Майями, когда мы с Юлей... Мы приехали ночью... То ли лес горел, то ли нефтебаза какая... Зарево в полнеба! И, знаешь, молнии, молнии... Смертельные молнии... Прям какие-то саблезубые... С ног до головы, с неба до земли... Юле удалось из машины сделать несколько снимков... Потом из окна отеля... Тридцать третий этаж - огни города - на ладошке... Как светлячки... только... Хочешь посмотреть? Где-то тут эти фотки, я прихватил...Да, мы там накувыркались! Будешь смотреть?

- Прям счас?

- Да... Накувыркались...Ей захотелось купить тут дом! Майями-бич, западное побережье, остров, ей приглянулся остров... Дом рядом с Хулио Иглесисом! Юля от него просто млеет! Бискайский залив, белый песок... Индиана-Крик, Бискейн-Парк... «Мы построим и здесь нашу Пирамиду!». С Хулио и с... Размечталась! Как же, как же... построили... Мы тогда еле ноги унесли! Не до стихов было. Правда, нам удалось провести переговоры с китайцами! Успешно прошла и та онлайн конференция, где мы договорились с какой-то строптивой дамой о каких-то поставках. Капиталистка, она нас просто схватила за горло!