Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Остров Крови

– И что? – сердито возразил Питтвик. – Что это изменило? На место графа Вильяма Хастингса пришёл другой. Из столицы подоспели пэры. Где результат?

– Если что-то не слишком хорошее приключится с другим командиром, потом с ещё одним и ещё…

– То другие будут получать внеплановые повышения по службе! – запальчиво перебил хозяин. – Мисс Таньша, джентльмены Королевства – кто угодно, но не трусы. Они готовы рисковать – ради чинов, славы, богатства. Иначе мы не завоевали бы полмира. А Империя его таки завоевала, это факт, нравится он вам или нет.

Наступило неловкое молчание. Питтвик, отвернувшись, раздражённо и нервно барабанил пальцами по столешнице.

Всеслав, молчавший всё это время, вдруг сделал мягкое неразличимое движение, оказался рядом с хозяином. Положил тому на плечо тяжёлую руку – Питтвика аж нагнуло от неожиданности.

– Спасибо, – медленно проговорил он. – Спасибо, что… тревожитесь за нас. Но мы должны. Иначе это будем не мы. Вы сами сказать.

Питтвик вздохнул.

– Спасибо за добрые слова, мистер Всеслав. Говорите вы, что называется, редко, но метко. Да, это я и сказал. Про другое, но и что касается вас – тоже верно. Тогда это будете уже не вы двое, кого я знаю и… и… – Он осёкся, закашлялся, словно смутившись. – Но я надеюсь, что когда-нибудь вы изменитесь, когда-нибудь осознаете, что в словах старого Питтвика всё-таки имелся некий смысл. Что ж, в добрый путь вам тогда, дорогие мои. Берегите себя. И… помните, что вас ждут не только за Карн Дредом. – Он низко опустил голову.

Оборотни молчали.

Прощай, Норд-Йорк.

Медведь и волк не смотрели назад. Юноша и девушка, брат и сестра, посмотрели бы, но сейчас их место заняли звери. И понятно почему.

Весна наступала, погода улучшалась. Над городом вновь висело густое облако смога, но здесь, где за окраиной начинались леса, пахло почти так, как должно было в это время года.

Медведь и волк не смотрели назад, они смотрели вниз, на пролегающую по глубокой выемке двухпутную железную дорогу. Прямо под ними грохотал эшелон, два паровоза, полсотни вагонов и платформ – крытые брезентом пушки и гаубицы, зарядные ящики, полевые митральезы, гусеничные ползуны и прочая техника.

А в крытых вагонах – солдаты. Серо-зелёные мундиры, каски, ремни, портупеи, винтовки, штыки. Оборотни не видели лиц, они их не интересовали. Важно не это, важно другое – сколько тяжёлых гаубиц калибра 7½ дюйма [12] Читается как «семь и одна вторая дюйма», а не «семь с половиной». будет доставлено к перевалу и за него, сколько полевых орудий в 3 и 4½ дюйма, сколько митральез, сколько ящиков снарядов, зарядов и патронов.

И, конечно же, сколько штыков.

Лица людей в вагонах не представляли для оборотней интереса.

Они считали.

Двенадцать гаубиц, двадцать четыре полевые пушки – шесть батарей, полный артиллерийский полк, судя по всему, следовал на север. А за ним уже спешил следующий эшелон, весь заполненный бронеползунами, а следом – с пехотой…

Наступление. Наступление. Наступление.

Оборотни переглянулись. Надо спешить, скорее, домой, за перевал!..

Если они успеют.

Две тени неслышно скользили сквозь ещё не успевший подняться или загустеть листвой подлесок.

Они никуда не сворачивали, не перекидывались и почти не отдыхали. И всё время, днём и ночью, они слышали гул эшелонов.

Свистки паровозов, перестук колёс, людские голоса, охотно подхватываемые лесом.

Оборотни не считали корабли, разгружавшиеся в норд-йоркском порту, однако сейчас они провожали эшелоны долгими внимательными взглядами.

…Шестьдесят четыре вагона с солдатами, двадцать восемь платформ, на каждой – по две гаубицы или по одной самоходной пушке; сорок человек в вагоне, это две с половиной тысячи штыков – полнокровный полк со всей положенной по штату артиллерией.

И крытые плотным брезентом платформы со штабелями ящиков.

Десятки тысяч снарядов и пороховых картузов для тяжёлых орудий, унитарных для малокалиберных пушек, миллионы ружейных патронов…

Это уже не Горный Корпус, это настоящая армия.

Империя бросала свой меч на чашу весов.

…День сменялся ночью, а ночь – днём. Карн Дред надвинулся угрюмыми серыми громадами, с севера пришли тучи, старательно сеявшие мелкий дождь. Медведь лишь всфыркивал и отряхивался, в то время как на морде Волки красовалось исключительно злорадное выражение – наверняка она представляла себе раскисшие лесные дороги, по которым солдатам Её Величества приходилось тащить орудия и всё прочее наверх, к перевалу.

Сами оборотни проходили перевал глухой ночью. Здесь кое-что изменилось по сравнению с теми совсем недавними временами, когда они пробирались тут втроём с Молли. Передовой лагерь исчез, передвинувшись вниз, на северные подножия гор; полностью вытеснить армию Королевства за Карн Дред так и не удалось даже после победы у Мстиславля.

Вместо лагеря теперь появился перевалочный пункт – вниз вела широкая дорога, но её ещё строили. Оборотни не попытались задержаться или, тем паче, на кого-то нападать. Их слишком ждали за Карн Дредом, и слишком важно было то, что они несли с собой.

За перевалом дожди усилились. Ни единого просвета в низком сером небе, но здесь, в, казалось бы, более холодных краях, уже вовсю распускались почки, снег сошёл почти всюду.

Оборотни резко свернули прочь с главного тракта, что шёл от перевала к северу на Мстиславль и вдоль которого сейчас разворачивались бои. Медведь и Волка пробирались на запад, дикими и безлюдными предгорьями, оставив далеко позади аванпосты и пикеты Королевства.

И только когда перед ними замаячил знакомый частокол с человеческими головами, Всеслав и Таньша перекинулись.

– Мисс! Мисс! – хором завопили головы сверху. – Мисс, прошу вас! Просим! Не проходите мимо!

Всеслав только пожал плечами, но Таньша и впрямь остановилась.

Волка исхудала, глаза ввалились, щёки запали. Каждый день они оставляли за плечами столько вёрст, что обогнали бы, наверное, иные бронепоезда Её Величества.

– Чего вам? – крикнула она на имперском.

– Ти-хо! – гаркнула остальным голова белобрысого офицера с уцелевшими петлицами первого лейтенанта. – Мисс, мисс, скажите нам, что происходит?

– Где происходит? Чего происходит? – опешила Таньша, и даже Всеслав вскинул голову, нахмурившись.

– Какое счастье, вы меня понимаете! – выпалил лейтенант (или, вернее, то, что от него осталось). – Хозяйка сего места давно не удостаивала нас своим словом… но слухи ползут, что армия Королевства наступает?

Оборотни переглянулись. Остальные головы дружно прикусили языки, и над двором госпожи Старшей воцарилось пугающее молчание.