Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Остров Крови

Что, конечно, полная ерунда. Пули брали даже магиков, это лейтенант Роджерс как-то раз имел счастье наблюдать воочию.

– Це-епь, стой! – гаркнул лейтенант. – На коле-но! Цель-ся! По моей команде… огонь!

Егеря выполняли приказы, как один человек. Залп получился дружный, слитный, чисто по уставу.

Медведица метнулась в сторону, почти к самой воде и не оглядываясь бросилась наутёк по каменистому берегу.

Егеря – вдогонку.

Седая шла ходко, споро, и расстояние начало увеличиваться. Правда, совсем из виду она не скрылась. Дразнила, приостанавливалась, замирала на миг и снова пускалась мягким плавным шагом, неспешным на первый взгляд, но обычный человек не угнался бы и самым скорым бегом, даже если бы смог бежать так же долго.

Не достанем, подумал лейтенант. Так и будем гонять по острову. А пули…

Пули, верно, и в самом деле отводит. И шрапнелью Седую накрывали, и под картечь она попадала, из митральез били чуть ли не в упор – по слухам. И ранили-то всерьёз только один, похоже, раз – когда «Геркулес» взорвался чуть ли не с третью экипажа.

Болтали, какая-то удачливая девчонка-юнга Седую подранила.

Ну да, таким новичкам, как правило, и везёт.

Ещё минут десять погони – и лейтенант скомандовал остановку.

Надо было или вызывать подкрепление, или разделяться. Иначе Седая и впрямь будет водить их вокруг острова, покуда не стемнеет.

Один неполный взвод оставался на месте. Другой, с резервом, лейтенант повёл в обход, вверх по склону. Надлежало осмотреться, отрезать медведице путь, поставить меж двух огней…

Жаль, конечно, что в Найт-холле так мало настоящих войск. Настоящих, обстрелянных егерей, всё больше слуги лордов или их же охрана. Этих лейтенант Роджерс искренне презирал. Рожи поперёк себя шире, а пороха и не нюхали. Не мёрзли на перевалах, не привыкали «прикуривать по одному», потому что Rooskies брали прицел по спичечной вспышке почти мгновенно. Не дрались в рукопашных на лесных засеках, когда волей-неволей приходилось отходить, стараясь выманить варваров на открытое место, где сказался бы перевес егерей в ружейном огне.

Вверх, вверх по красным склонам. Лейтенант старательно отгонял все лишние мысли, его дело сейчас – разобраться с медведицей. Откуда она взялась на острове, пусть голову ломают пэры.

Внизу всё тихо. Седую не видно. Чёрт, это лейтенанту решительно не нравилось. Cовсем не нра…

…Внизу кто-то закричал, гневно, надрывно, и сразу же захлопали выстрелы, сливаясь в сплошную дробь.

Цепь развернулась сама, без команды, и ринулась вниз по склону. Седая решила не затягивать игру.

Почему она атаковала? Чего ради?

Лейтенант Роджерс был хорошим лейтенантом. Он выкрикивал команды, перестраивая своих людей, и в то же самое время думал.

Почему медведица ринулась в бой, едва они полезли вверх по склону?!

Ответ напрашивался сам собой. Медведица попросту охраняла что-то, как раз и укрытое где-то неподалёку. Быть может, как раз там, куда они направлялись.

Но об этом потом. Потом!..

Прямо из низких зарослей перед егерями возникла Седая. И на сей раз шкура её утратила изначальную седину.

Егеря не растерялись. Кто успевал – припадал на одно колено, беря прицел, другие отскакивали в стороны, освобождая зверю дорогу. Никакая одиночная пуля, даже в упор, не остановит громадного зверя, не дойдёт до сердца или мозга, спрятанных глубоко под слоями мяса с жиром. Тут нужны были специальные охотничьи винтовки крупного калибра, особые боеприпасы, и егерям оставалось только надеяться на то, что им таки удастся изранить чудовище, заставить его терять силы и кровь.

Нет ничего хуже для охотника, когда даже обычный медведь идёт на него на всех четырёх лапах, «кабаном». Но сейчас громадного седого зверя окружали егеря, и выстрелы покатились частым громом, в упор, когда невозможно промахнуться.

Или, вернее, «невозможно промахнуться» в воображении какого-нибудь знатного лорда, охотника на львов и тигров в тропиках Бхарата.

Седая громада пронеслась мимо егерей со скоростью курьерского поезда. Попал ли кто в неё – неведомо. Словно крепостной таран, Седая врезалась в редкую егерскую цепь, и лейтенант услыхал, как кричат те, кто оказался у неё на пути.

Револьвер в его руке дважды изрыгнул огонь. Лейтенант отлично умел стрелять по движущимся мишеням, не раз брал призы в полку, но сейчас – сейчас Седая просто пробила цепь его егерей и немыслимым образом исчезла среди красноватых валунов и кривых примученных сосенок.

Исчезла и тотчас возникла вновь, спустя ровно те мгновения, за которые егеря успели потерять ориентировку.

До зверя было где-то ярдов семь-восемь, и лейтенант успел выпустить одну за другой три пули. Он знал, что не промахнулся, и он увидел кровь на седой шкуре, теперь её пятнало красным во многих местах.

Лейтенант попытался отпрыгнуть, занять позицию получше, укрыться за валуном, однако поскользнулся и покатился прямо по склону вниз. Над ним раздавались вперемешку хриплый рёв зверя, выстрелы и крики его егерей, смешавшиеся в сплошную какофонию.

Потом он ударился головой обо что-то твёрдое, и мир померк.

Их было много, они были злы, упрямы и храбры.

Они не разбегались с воплями, они прижимались к земле и камням, прятались в щелях и размывах, осыпая её пулями. И попадали.

Чары отводили пули от неё, да. Но не все, удерживать их, как она умела, целиком и полностью защищать себя Предслава уже не могла, слишком много сил отдано сестре.

И сейчас она металась меж сосен и камней, меж расщелин и трещин, возникая, словно призрак, то тут, то там. И разила.

Разить – то, ради чего жила долгие годы чародейка Предслава Вольховна, младшая Змиевна, боевая волшебница, кого пощадило время, кто простотой мысли прятался от забот и тревог, кому война была всем.

И она уводила, уводила их от Анеи-старшей, сколько могла, оставляя среди камней изломанные бездыханные тела, ловила собой пули, чарами заглушая боль.

Продержаться! Продержаться!..

Но движения её становились всё медленнее, и кровь пятнала камни всё обильнее. Красная кровь на красных камнях.

Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Ещё малую малость…

Удар могучей по-прежнему лапы подбросил не успевшего увернуться егеря в воздух. Карабин грянулся о валуны, приклад разлетелся щепой.

Другой стрелок возник на месте сбитого с ног, рот раскрыт, глаза безумные, оружие пляшет в руках. Предславу резко и сильно толкнуло в грудь, мир помутился. Чары давали сбой, они уже почти не держались.

Она ещё успела толкнуться, успела прыгнуть, успела ощутить чужую кровь, прежде чем в глаза её плеснуло темнотой.

Егеря замерли. Замерли, не веря собственным глазам.