Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

«Вы не знали об экскурсиях на остров Турбен?» — спросил Эгон Тамм.

«Я про них слышала и подозревала, что они там проказничают, но при чем тут я? Меня-то на острове не было».

«Вы представляли концерн «Огмо» в туристических агентствах, не так ли?»

Друзилла рассеянно махнула рукой: «А, вы про это! Мне дали рекламные материалы и поручили их раздать. Ну, я их и раздавала».

Судья Мельба Ведер резко спросила: «Разве вы не принимали активное участие в рекламе этого предприятия?»

Друзилла несколько раз моргнула: «Не совсем понимаю, что вы имеете в виду».

«Не приставайте к несчастной потаскушке! — мрачным усталым голосом сказал Флоресте. — Она ничего не знала».

Судья Мельба Ведер проигнорировала это замечание: «Вы находились в близких, интимных отношениях с Намуром. Разве вы не обсуждали с ним концерн «Огмо» и организацию экскурсий?»

«На самом деле нет. Он просмотрел брошюру пару раз, но только рассмеялся и отбросил ее в сторону. Вот и все».

«А ваш муж, Арлес?»

«Он сделал примерно то же самое».

«У меня все».

«Вы можете идти», — вздохнул Эгон Тамм.

С явным облегчением, одарив Флоресте сияющей улыбкой, Друзилла вернулась к Арлесу и Спанчетте. Теперь к судейской скамье подошел Бодвин Вук и что-то тихо сказал Эгону Тамму. Тот, в свою очередь, посовещался с коллегами. Бодвин Вук стоял в стороне и ждал.

Эгон Тамм обратился к залу: «Суперинтендант отдела B представил на наше рассмотрение еще один вопрос, и мы могли бы решить его, не откладывая. Господин Флоресте, это дело вас не касается, и вы можете вернуться в камеру».

Флоресте поднялся на ноги и, глядя прямо перед собой, промаршировал из зала в сопровождении судебного исполнителя. Эгон Тамм продолжил: «Теперь я попрошу Бодвина Вука познакомить нас с подробностями того вопроса, о котором он сообщил суду».

Бодвин Вук вышел вперед: «Это дело касается исключительно скверного и очень опасного для всего нашего общественного устройства мошенничества, совершенного, судя по всему, исключительно из тщеславия и злобы. Я говорю о показателе статуса капитана Глоуэна Клаттока. Несколько месяцев тому назад, задолго до того, как ему исполнился двадцать один год, его показатель равнялся 22. После этого вышел на пенсию Артуэйн Клатток; кроме того, трагически погиб на строительстве, во время обвала на Протокольном мысу, Эрл Клатток.

Вскоре после этого отец Глоуэна, Шард Клатток, вылетел в регулярный патрульный рейс и не вернулся. Мы произвели тщательные розыски, но в конце концов вынуждены были объявить Шарда пропавшим без вести.

И что же произошло вслед за этим? Произошли самые странные вещи! За две недели до наступления совершеннолетия Глоуэна на космодроме станции приземляется звездолет, из которого выходят Арлес, Друзилла и сын Друзиллы, Гортон! Полная неожиданность! И плохая новость для Глоуэна. Теперь Гортон занял первое место в списке кандидатов на постоянное место в управлении, а показатель статуса Глоуэна снова снизился до 21.

В любое время избирательный комитет пансиона Клаттоков — председательницей которого, кстати, была Спанчетта — мог собраться и объявить пропавшего без вести Шарда мертвым. Если бы это было сделано до наступления совершеннолетия Глоуэна, что и надлежало сделать, если бы соблюдались все традиции и приличия, показатель статуса Глоуэна повысился бы до 20 и он, по сути дела, занял бы место своего отца в пансионе Клаттоков. Несмотря на гневные протесты других членов комитета, Спанчетта откладывала избирательное собрание до тех пор, пока не наступила дата дня рождения отсутствовавшего не по своей вине Глоуэна, и Глоуэн тем самым получил статус вспомогательного персонала. Шарда объявили мертвым, в связи с чем образовалась вакансия, и кого назначили кандидатом на замещение этой вакансии? Кто стал новым Клаттоком? Намур! Роскошная махинация, не правда ли?»

Спанчетта больше не могла сдерживаться. Она вскочила: «Я категорически, в самых сильных выражениях протестую против этой злостной клеветы! Меня просто изумляет тот факт, что верховные судьи позволяют этой помешавшейся старой обезьяне расхаживать у них перед носом, насмехаясь над достойными людьми и безнаказанно очерняя их репутацию! Я требую разъяснений!»

Эгон Тамм серьезно спросил: «Суперинтендант, вы слышали требование Спанчетты Клатток. Не могли бы вы разъяснить ваши обвинения?»

«Я не нуждаюсь в дополнительных обвинениях! — возопила, топнув ногой, Спанчетта. — Я настаиваю на безусловном отзыве всех так называемых обвинений и на том, чтобы суперинтендант принес глубочайшие извинения!»

«Я еще не предъявил обвинения, — напомнил Бодвин Вук. — А о том, кто должен приносить извинения, красноречиво свидетельствует ваше собственное поведение. За что я должен извиняться? За перечисление фактов?»

«Я не нарушала закон! Собрания избирательного комитета проводятся тогда, когда, по моему мнению, этого требуют обстоятельства. Вы не можете привести никаких фактов, подтверждающих наличие правонарушения или какого-либо злого умысла. А Гортону по праву принадлежит первое место в списке кандидатов, он родовитее Глоуэна — опять же, в строгом соответствии с действующими правилами».

«Ага! — поднял указательный палец Бодвин Вук. — Здесь-то и зарыта собака. На протяжении нескольких последних дней мы очень внимательно проверили все данные Гортона. Прежде всего, мы обнаружили, что он родился менее чем через шесть месяцев после официального бракосочетания Арлеса и Друзиллы».

«Что абсолютно не имеет никакого значения! Арлес и Друзилла вступили в неформальный брак несколько раньше, в Соумджиане. И даже если бы они вообще не были женаты — что с того? Арлес признаёт, что это его ребенок».

«Признаёт, это точно. Но закон недвусмысленно запрещает предоставлять статус приемным детям».

«О чем вы говорите? Гортон — не приемный ребенок! Его никто не усыновлял!»

«Именно так. — кивнул Бодвин Вук. — Как я уже упомянул, мы очень внимательно рассмотрели данные Гортона. Нам удалось получить материал для сравнительного генетического анализа — образцы клеток Арлеса, Друзиллы и Гортона. Это исследование проводилось специалистами, пользующимися самой высокой репутацией. Если потребуется, они могут выступить с показаниями, подтверждающими мои сведения».

«Все это блеф и клевета! — звучным, презрительным голосом заявила Спанчетта. — Факты налицо, их не изменишь рассуждениями!»

«Фактические свидетельства показывают, что Гортон — действительно сын Друзиллы, в этом нет никаких сомнений. В отношении отцовства, однако, такой уверенности нет, несмотря на наличие генетических последовательностей, характерных для Клаттоков».