Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

«Абсолютно ничего».

«Но где-то же она есть! Где? Вот в чем вопрос».

«Не могу знать. Если бы я был богат, я нанял бы добросовестного частного детектива и поручил бы ему поиски».

«Любопытная идея! — сказала Уэйнесс. — Может быть, я сама этим займусь».

«Ты? — Пири Тамм опустил голову и нахмурился. — Это неподходящее занятие для хрупких девушек».

«Почему же? Если я найду Хартию и договор, вас это порадует».

«Разумеется, но представить тебя в качестве детектива... нет, это невозможно, просто нелепо. Об этом речи не может быть».

«Не вижу, почему нет».

«Откуда ты знаешь, как ведутся расследования? У тебя нет никакого опыта».

«По-моему, в этом деле достаточно терпения и настойчивости. Хотя, конечно, пригодится и некоторая сообразительность».

«Так-то оно так! Но детективу нередко приходится иметь дело с вульгарными, непристойными людьми. Кто знает, в какую западню тебя заведут твои поиски? Такое поручение можно было бы дать мужчине, умеющему за себя постоять, привыкшему к трудностям и мерзостям жизни, а не слабой невинной девушке, даже если она семи пядей во лбу! На Древней Земле все еще много опасностей, иногда принимающих самые обманчивые и необычные формы».

«Надеюсь, вы преувеличиваете — потому что я немножко трусиха».

Пири Тамм продолжал хмуро разглядывать поверхность орехового стола: «Полагаю, что ты всерьез решила этим заняться».

«Да, конечно».

«Как ты представляешь себе такое расследование?»

Уэйнесс ответила не сразу: «Ну, прежде всего я составлю список мест, которые имеет смысл проверить — музеев, коллекций, антикваров, торгующих древними документами. А потом начну розыск, переходя от одного пункта списка к другому».

Дядюшка Пири неодобрительно покачал головой: «Дорогая моя, о чем ты говоришь? На одной Земле сотни таких мест!»

Уэйнесс задумчиво кивнула: «Задача непростая, потребуются большие затраты времени. Кто знает, однако? По ходу дела я могу наткнуться на какие-то следы, улики, подсказки. Кроме того, разве не существует центральный каталог древних архивов, где пронумерованы и снабжены перекрестными ссылками все документы?»

«Каталоги, конечно, существуют. Доступ к таким хранилищам информации можно получить в университете. Кроме того, в Шиллави есть Библиотека древних архивов, — дядюшка Пири поднялся на ноги. — Перейдем в кабинет, выпьем по рюмке сладкой настойки».

Пири Тамм провел молодую родственницу по коридору в свой кабинет — просторное помещение с камином и двумя длинными столами. Многочисленные стеллажи были забиты книгами и брошюрами; между столами, заваленными бумагами, стояло вращающееся кресло.

Дядюшка Пири указал на столы: «В последнее время здесь проходит вся моя жизнь. Сидя за одним столом, я работаю над монографией. Потом, когда я вспоминаю, что моего ответа ждут непрочитанные письма, я поворачиваюсь в кресле к другому столу и с головой погружаюсь в дела Общества. Ответив на письма, возвращаюсь к монографии — так и верчусь без конца».

Уэйнесс выразила сочувствие не слишком определенными звуками и жестами.

«Как бы то ни было! — продолжал Пири Тамм. — Хорошо, что у меня всего лишь два стола и два занятия. Представляешь, как бы я вертелся среди трех или четырех столов? От одной мысли голова кружится! Пойдем, посидим у камина».

Уэйнесс устроилась в украшенном витиеватой резьбой старом кресле с высокой спинкой и плюшевым сиденьем цвета седоватого мха. Пири Тамм налил густую темно-красную жидкость в серебряные стаканчики и протянул один стаканчик Уэйнесс: «Лучшая вишневая настойка из Мореллы. Гарантирует появление здорового румянца!»

«В таком случае я выпью совсем немного, — отозвалась Уэйнесс. — Когда у меня краснеют щеки, я выгляжу ужасно. Того и гляди, нос тоже покраснеет».

«Пей! Для опасений нет оснований. Мне очень приятно провести время в твоей компании, с красным носом или без оного. В последнее время меня редко навещают. По сути дела, знакомых у меня все меньше, а друзей уже почти не осталось. Чаллис говорит, что меня считают несносным ревнителем нравов и тайным пожирателем младенцев. Подозреваю, что она повторяет слова своего супруга, на редкость пошлого зануды. Мойра придерживается сходной точки зрения и советует мне научиться держать свои мнения при себе, — Пири Тамм мрачно покачал головой. — Может быть, они правы. Тем не менее, не стану притворяться: мне не нравится происходящее в этом мире. Никто ни к чему не относится серьезно, все делается спустя рукава. Когда я был молод, мы смотрели на вещи по-другому. Мы могли по праву гордиться своими достижениями, и только лучшее считалось достаточным». Старый натуралист покосился на юную собеседницу: «Ты надо мной смеешься».

«Нет, почему же? На Кадуоле — за те немногие годы, что я помню — невозможно было не заметить перемены. Каждый чувствует, что вот-вот произойдет что-то ужасное».

Пири Тамм поднял брови: «Как это понимать? Я всегда представлял себе Кадуол как планету буколических нег, где ничто никогда не меняется».

«Ваше представление несколько устарело, — вздохнула Уэйнесс. — Половина населения Стромы еще придерживается Хартии, но другой половине не терпится от нее избавиться и все перекроить по-своему».

«Они понимают, конечно, что отмена Хартии приведет к уничтожению Заповедника», — мрачно заметил Пири Тамм.

«Именно к этому они стремятся! Они возмущены, они готовы взорваться, по их мнению Заповедник просуществовал слишком долго».

«Какая нелепость! Молодые люди часто жаждут перемен только потому, что хотят чего-то нового — чего-то, что придает подобие значения жизни их поколения или хотя бы напоминает новый стиль. В конечном счете это не более чем ничем не обоснованное самолюбование. Так или иначе, закон есть закон — Хартия Кадуола не может быть нарушена».

Уэйнесс печально, медленно покачала головой: «Если Хартия не найдется, можно будет заявить, что она недействительна. Где она? Поэтому я и приехала на Землю».

Пири Тамм снова наполнил серебряные стаканчики. Некоторое время он молча глядел на огонь в камине. «Тебе следует учитывать одно обстоятельство, — сказал он наконец. — Помимо нас, о пропаже Хартии и бессрочного договора знает как минимум один человек».

Уэйнесс откинулась на спинку кресла: «Кто еще об этом знает?»

«Я расскажу, как это случилось. Любопытная история — не буду утверждать, что мне все в ней понятно. Как тебе известно, после Нисфита должность секретаря Общества занимали три человека — Нильс Майхак, Кельвин Килдьюк и я. Майхак стал секретарем сразу после того, как сбежал Нисфит».

«Позвольте спросить, — вмешалась Уэйнесс. — Почему новый секретарь, Майхак, не заметил сразу же пропажу Хартии?»