Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

«Некоторым свойственна врожденная страсть к мошенничеству. Адриан Монкурио — один из таких людей. Он умеет внушать доверие, проницателен и мгновенно реагирует; при этом у него нет ни стыда ни совести. С ним трудно иметь дело».

«Почему же он продал вам эти амфоры так дешево?»

На лице Пири Тамма снова отразилось сомнение: «В свое время его приняли в Общество натуралистов, и он поговаривал о том, что собирается возобновить свой членский билет».

«Но он так и не собрался это сделать?»

«Нет. На мой взгляд, ему не хватает настоящего интереса к естествознанию. Он согласился с тем, что Обществу необходимо возрождение, хотя, как он заметил, возрождать уже практически нечего. При этом он задал мне любопытный вопрос: «Разумеется, вы можете в любой момент предъявить Хартию Кадоула и бессрочный договор?»»

«И что вы ему ответили?»

«Я сказал, что в данный момент Кадуол имеет второстепенное значение, так как все наши усилия должны быть сосредоточены на возобновлении деятельности Общества на Земле.

«Прежде всего, — заявил Монкурио, — должно быть изменено широко распространенное представление об Обществе как о почти опустевшем приюте для дышащих на ладан девяностолетних старцев, дремлющих по вечерам над запыленными манускриптами».

Я начал было протестовать, но Монкурио продолжал: «Вы должны отождествиться с популярными культурными представлениями, предлагая программу развлекательных мероприятий, способных привлечь внимание рядового обывателя. Такая программа может иметь лишь косвенное отношение к основным целям Общества, но она подстегнет энтузиазм». Монкурио стал рассуждать об устроении танцевальных представлений, экзотических пиршеств, рискованных приключенческих экскурсий, соревнований и лотерей, позволяющих выгодно использовать туристические возможности Кадуола.

Будучи несколько шокирован открывающимися перспективами, я выразил опасение в связи с тем, что программа Монкурио никак не способствовала бы достижению ни краткосрочных, ни долгосрочных целей Общества натуралистов.

«Чепуха! — воскликнул Монкурио. — Кроме того, вам следует организовать карнавальный галактический конкурс красоты с участием привлекательных представительниц обитаемых планет. Представьте себе! Очаровательные натуралистки Земли! Натуралистки Альциона в самом натуральном виде! Традиционные эротические танцы в исполнении натуралисток Лирвана! И так далее».

Я отказался настолько тактично, насколько было возможно: «Карнавалы и конкурсы красоты давно вышли из моды».

Монкурио не сдавался: «Ничего подобного! Игриво обнаженные щиколотки, надлежащим образом округленные ягодицы и грациозные позы не выйдут из моды, пока существует Ойкумена!»

«Для человека вашего возраста, привыкшего рыться в могилах по ночам, вы проявляете неожиданную живость воображения», — язвительно заметил я.

Монкурио возмутился: «Не забывайте, что красивая девушка — не менее естественный результат эволюции, чем бутылконосый червекрот из пещер девятой планеты Проциона».

«С этим невозможно не согласиться, — уступил я. — Тем не менее, подозреваю, что Общество натуралистов будет развиваться в не столь неортодоксальном направлении. А теперь, если вы желаете к нам присоединиться, уплатите четырнадцать сольдо и заполните анкету».

«Буду очень рад это сделать, — отозвался Монкурио. — Именно поэтому, по сути дела, я к вам и приехал. Я осторожный человек, однако, и хотел бы просмотреть финансовые отчеты Общества прежде, чем возобновлю свой членский билет. Не могли бы вы показать мне учетные книги и, что важнее всего, Хартию Кадуола и бессрочный договор о передаче права собственности?»

«Это не так легко сделать, — ответил я. — Учредительные документы принято хранить в банковском сейфе».

«Ходят слухи о расхищении архива. Прежде чем зарегистрироваться, я вынужден настаивать на предъявлении Хартии и бессрочного договора».

«Все необходимое делается надлежащим образом, — заверил я его. — Если вы действительно поддерживаете принципы Общества, я не совсем понимаю, что вам мешает зарегистрироваться. Текст Хартии общеизвестен и размножен в тысячах экземпляров».

Монкурио заявил, что ему необходимо проконсультироваться по этому вопросу, и удалился».

«Похоже на то, что он откуда-то узнал об исчезновении Хартии и договора», — заметила Уэйнесс.

«Тогда я предположил, что он нашел упоминание этих документов в каких-то списках конфискованного имущества. Это объяснение до сих пор остается наиболее вероятным, — Пири Тамм печально усмехнулся. — Год тому назад, когда Мойра и Чаллис навестили меня со своими мужьями, я рассказал им о Монкурио и его представлениях о возможностях возрождения Общества. Всем четверым идеи Монкурио показались разумными и многообещающими. А, что об этом говорить!» Дядюшка Пири сфокусировал взор на Уэйнесс: «А ты состоишь в Обществе?»

Уэйнесс покачала головой: «В Строме мы все называем себя «натуралистами», но это одно название. Наверное, нас можно отнести к категории наследственных почетных членов Общества».

«Ха! Такой категории нет. Членом Общества становится только тот, кто подает заявление с просьбой о регистрации, утверждаемое секретарем, и платит взносы».

«Не вижу проблемы, — объявила Уэйнесс. — Прошу принять меня в Общество натуралистов. Вы меня принимаете?»

«Милости просим! — развел руками Пири Тамм. — В таком случае ты обязана заплатить вступительный взнос и первый ежегодный взнос, в общей сложности четырнадцать сольдо».

«Что я и сделаю сразу после ужина», — пообещала Уэйнесс.

Пири Тамм сердито прокашлялся: «Должен тебя предупредить, что ты вступаешь в обнищавшую организацию. Бывший секретарь по имени Фронс Нисфит продал все, что попалось ему под руку, после чего улетучился со всеми деньгами. С тех пор у Общества нет никакой недвижимости и практически никакой наличности».

«Вы так и не пытались найти Хартию?»

«Серьезных попыток не предпринимал. Безнадежное предприятие. Прошло уже столько лет — все следы замело».

«А секретари, занимавшие должность после Нисфита — они ничего не делали?»

Пири Тамм с отвращением крякнул: «После Нисфита секретарем целых сорок лет был Нильс Майхак. Подозреваю, что за все эти годы ему ни разу не пришла в голову мысль о пропаже документов. Его преемником стал Кельвин Килдьюк — уверен, что он тоже не видел никаких причин ездить в банк и рыться в архиве. По меньшей мере, в моем присутствии он никогда не выражал сомнений в том, что Хартия хранится в сейфе. С другой стороны, на мой взгляд, он не слишком добросовестно выполнял обязанности секретаря».

«Значит, если даже секретарь Майхак или секретарь Килдьюк пытались найти Хартию, вы ничего об этом не знаете?»