Джек Вэнс - Ночной огонь

Джаро объяснил: он хотел убедиться в том, что с ней все в порядке и что она нашла подходящее жилье.

Скирль сказала, что в настоящее время у нее не было причин жаловаться; по сути дела, она занимала прежние комнаты в Сассунском Эйри.

Джаро удивился: он думал, что усадьба закрыта.

«Закрыта», — подтвердила Скирль. Но она проникла в дом известным ей с детства способом и намеревалась тайком оставаться в усадьбе до возвращения отца. В таком положении вещей были свои недостатки — например, она не могла пользоваться домашним телефоном или каким-либо иным образом демонстрировать свое присутствие в Сассунском Эйри, чтобы не привлекать внимание охраны, патрулировавшей участок. По тем же причинам она не могла принимать посетителей.

Джаро поинтересовался тем, что ей удалось найти в библиотеке. «Ничего обнадеживающего», — призналась Скирль. По ее мнению, требования, связанные с получением лицензии следователя-исполнителя — даже разрешения на предварительную практику — были слишком жесткими. Она не удовлетворяла возрастным критериям, у нее не было диплома специалиста по уголовному праву и она не прошла практическую подготовку в МСБР. В «Общих инструкциях» отмечалось также, что одним из важнейших факторов было наличие существенного оборотного капитала. Ее особенно обескуражило следующее замечание:

«Компетентный следователь-исполнитель должен быть способен функционировать, не привлекая к себе внимание, в любой социальной среде — как в самых запущенных провинциальных борделях, так и в роскошных салонах высокообразованных знаменитостей. В любых условиях, однако, жизнь следователя-исполнителя нередко подвергается опасности».

Джаро попытался приободрить ее: «Конечно, тебе предстоит преодолеть множество препятствий, но у тебя есть достаточные способности и данные».

«Достаточные для работы в провинциальном борделе? — отрезала Скирль. — В конце концов, я — «устричный кекс»!»

«Тебе придется тщательно выбирать дела перед тем, как начинать расследования», — задумчиво заметил Джаро.

«Иногда это невозможно», — возразила Скирль. Она зачитала еще один отрывок из «Общих инструкций»:

«Квалифицированный частный следователь-исполнитель — особенная личность. В нем сочетаются исключительно развитый интеллект, способность успешно притворяться своим человеком в любых слоях общества и безжалостные навыки приведения приговоров в исполнение. Он проницателен и находчив, хорошо умеет обращаться с любыми видами оружия. Он способен не замечать боль и усталость при выполнении обязанностей и употреблять в пищу любые произведения местной кулинарии, какими бы неаппетитными они ни казались на первый взгляд. ВАЖНЕЕ ВСЕГО то, что частному следователю-исполнителю требуются достаточные для выполнения его работы наличные денежные средства...»

Скирль отбросила «Общие инструкции»: «Таким образом, мне отказывают в выдаче разрешения на прохождение стажерской практики — его хватило бы на первое время даже без лицензии. У меня осталось, однако, свидетельство, выданное Мирлем Сандером — придется довольствоваться тем, что есть».

«Как насчет финансовых средств и юридического диплома? Если бы ты проучилась пару лет в Институте, ты могла бы претендовать на более высокую квалификацию».

«Вполне может быть, но такая перспектива меня не привлекает».

Скирль прервала разговор прежде, чем Джаро успел предложить устроить пикник на природе, поужинать в ресторане курорта «Голубые горы» или развлечься каким-нибудь другим способом. Откинувшись на спинку кресла, Джаро сидел, прихлебывая пиво из любимой кружки Хильера, что было вопиющим нарушением прерогратив профессора — Альтея никогда не позволяла Джаро пользоваться этой кружкой. Джаро раздумывал о планах на лето. Прежде всего он намеревался зарабатывать деньги в мастерской космопорта — столько, сколько возможно. Во-вторых, он собирался продолжать изучение все более сложных приемов рукопашного боя. В третьих, отсутствие Фатов позволяло ему свободно заниматься поисками записей, чтобы выяснить тайну его происхождения.

Фаты прибыли в космический порт Юшанта утром солнечного дня. Въездные формальности оказались минимальными, и уже через час они отправились в Искристую Заводь, в тридцати с лишним километрах к северу от терминала, на открытой обзорной платформе поезда, неспешно пересекавшего пламенеющие джунгли так называемой Трясины Лиридиона. Пучки розовых, черных и оранжевых перистых папоротников трепетали на ветру, испуская облачка сладко пахнущих спор — жом из этих спор пользовался популярностью среди местных жителей в качестве десертного деликатеса. Местами из трясины торчали гигантские стволы мареновых факелов — стройные, жесткие и гладкие, с массивными шишковатыми навершиями, окруженными венчиками языков оранжевого пламени, равномерно распределенного подобно цветочным лепесткам. Они горели непрерывно — наблюдателю, летевшему ночью над Трясиной Лиридиона, ландшафт казался полем огненных цветов.

На протяжении большей части пути поезд следовал вдоль русла полноводной медленной реки, то появлявшейся, то пропадавшей за тенистой грядой плакучих ив и гроздевого жасмина. Посреди реки то и дело виднелись лесистые островки — на каждом ютился сельский коттедж с крыльцом, обращенным к воде.

По прибытии в Искристую Заводь профессора Фаты направились в отель, где их проводили в номер, удобствами превосходивший их ожидания. Из широких окон открывался типичный местный пейзаж: мостик из резного, потемневшего от времени дерева, вереница эбеновых деревьев с желтовато-розовыми листьями в форме сердечек, а дальше, на расстоянии двухсот метров, ротонда отеля «Тиа-Тайо», где должен был состояться конгресс — своего рода чудо архитектуры. Полусфера ротонды, семидесятиметровой высоты, была сложена из блоков толстого цветного стекла, образовывавших слитную оболочку. Преломленный стеклом солнечный свет озарял внутренность ротонды радужным сиянием. По вечерам сходное лучезарное освещение обеспечивалось массивным шаром, подвешенным на чугунной цепи. Конструкция шара отличалась элегантной простотой — в ажурную чугунную сферу были вставлены граненые драгоценные камни: рубины, изумруды, сапфиры, топазы, гранаты и десятки других. Свет, излучаемый мощными внутренними прожекторами, проникал сквозь самоцветы и отбрасывал тысячи бликов более глубоких и богатых оттенков, нежели переливчатое дневное сияние ротонды.

Через некоторое время Фаты спустились из номера, прошли по мосту и направились вдоль аллеи эбеновых деревьев к ротонде, примыкавшей к отелю «Тиа-Тайо». В вестибюле им посчастливилось встретиться с Лаурзом Муром, председателем организационного комитета конгресса. Альтея находила Мура, немногословного человека приятной внешности, забавной и любопытной личностью с несколько чопорными манерами. Хильера, однако, он нисколько не позабавил; профессор подозревал, что Мур — не более чем любезный дилетант.