Юрий Никитин - Человек из будущего

Он улыбнулся уже одними глазами.

– Вам тоже работать интереснее, чем отдыхать?..

– Неинтересную работу, – пояснил я, – скоро полностью переложим на роботов. Людям останется только интересная работа.

Он покачал головой.

– Все равно абсолютное большинство работать не пожелает. Нигде и ничего… Прошу вас сюда, у нас сейчас не совещание, а так, состыковка различных вариантов действий…

Он распахнул передо мной дверь, подчеркивая, что я хоть и свой, но почетный свой, что все-таки ближе к гостю.

В кабинете Мещерский и Бронник что-то перетирают вполголоса. Я с порога помахал рукой, а Мещерский, не отрываясь от разговора, указал мне на свободное кресло.

Я опустился на мягкое сиденье, чувствуя себя, как ни странно, среди своих, хотя в нашем обществе к силовым структурам всегда не просто недоверие, а неприязнь и даже вражда. У всех нас сидит это гребаное робингудство, как и страсть ломать и гадить, а эти вот как раз и не дают разгуляться нашему свободолюбивому самовыражению питекантропа в теле кроманьонца.

Мещерский, остановив жестом начавшего возражать Бронника, повернулся ко мне.

– Ну что, Владимир Алексеевич?.. Все идет как нельзя лучше, даже страшно. Я волк битый, подсознательно жду, что хотя бы первый блин должен быть комом, а у нас…

Все трое уставились в меня с интересом и тем профессиональным любопытством, дескать, выкладывай, кого подкупал, кого очаровывал, кого втихую зарезал… и где трупы прятал?.. и вообще поделись секретами, а то в самом деле новички иной раз придумывают такие хитрые ходы, что профи в растерянности чешут в затылках.

– Первый блин вообще-то комом, – ответил я, – просто в спешке мы на ходу импровизировали…

Мещерский напомнил живо:

– Владимир Алексеевич!.. Скажу честно, профессионалы бы позволили тем тунисским террористам высадиться на итальянский берег.

– Почему? – спросил я.

Мещерский улыбнулся, за него ответил Бондаренко:

– У них инструкции, правила, навык, отлаженные приемы, а после операции обязательный разбор, что и как сделано не так…

Бронник сказал скромно:

– Вы, как новички, этих правил еще не знали, а руководствовались простым здравым смыслом. Там, где профи дрогнули бы и отступили, вы нанесли быстрый удар.

– Консультироваться было некогда, – напомнил я.

Мещерский сказал благожелательно:

– Да вам и в голову не пришла идея насчет консультации, разве не так? Ситуация была предельно ясной: через несколько минут зараженные страшнейшей чумой шестьсот человек высадятся на берег и разнесут ее по всей Италии. Вы поступили абсолютно верно… с учетом нового времени.

Я ответил с неловкостью:

– Первый блин не комом, однако нашей заслуги, если честно, там мало. Вернее, есть, но и наш противник допускал промахи. Но сейчас мы должны действовать уже не так… по-детски. С учетом того, что противник не промахнется.

Мещерский сказал ровным голосом:

– Владимир Алексеевич, мы не сидели сложа руки. В вашем распоряжении будут лучшие части спецназа ГРУ. Уже разворачивается особый учебный центр с лагерем подготовки. И конечно, вы должны только указывать цель, а действовать будут специально отобранные группы.

Бондаренко проговорил с мягким нажимом:

– Вы показали себя блестяще. Но вы теперь сами командующий. И не успеете везде лично.

– И не стараюсь, – возразил я. – С моим участием была только проверка… Я же должен представлять, как это происходит! Чтобы планировать… более успешное.

Он сказал деловым голосом:

– Возможен вариант, как мы обсуждали перед вашим приходом, что таких операций одновременно может проводиться по две-три в день. В разных частях света.

Я кивнул, подтвердил:

– Да, такое возможно. И понятно, я буду присматривать из командного центра, а не бегать с высунутым языком впереди каждой группы из трех-четырех человек.

Мещерский прислушался к голосу в клипсе на ухе, ответил громко, чтобы слышали и мы:

– Да, Антон Васильевич, мы как раз говорим на эту тему. Заходите, послушаете. Что-то посоветуете…

Бондаренко спросил с иронией:

– Генерал?

– Да, – ответил Мещерский. – У него скоро очередной выпуск краповых беретов. Ищет, где опробовать их выучку в реальных условиях.

Бондаренко улыбнулся.

– Владимир Алексеевич укажет немало целей. Владимир Алексеевич?

Я невесело вздохнул.

– К сожалению. Мир развивается неравномерно, что создает… трудности, говоря мягко. К примеру, взять Китай, который так спешно встраивается в западную модель мира, чему все рады. Но в Китае копировать западную технологию, не считаясь с лицензиями, считается вообще доблестью.

– Свинство, – заметил Бондаренко с достоинством.

– Они это называют учебой, – пояснил я, – а учиться везде и у всех считается хорошим делом. Так что у них нет никаких угрызений совести, когда проводят запрещенные в Европе эксперименты с генетическим моделированием.

Бондаренко сказал с иронией:

– Это же в сраной Европе запрещены!.. А Восток и Азия от нее теперь свободны. Так, Владимир Алексеевич?

– Вот-вот, – поддержал его Бронник, – Европа Китаю не указ. Тем более ни у кого не спрашивают разрешения Северная Корея или Бирма… как и сотня еще независимых и суверенных стран, чтоб они все передохли!

Отворилась дверь, вошел Кремнев, огромный и красномордый настолько, словно его только что вынули из горна с горящими угольями.

Пожал всем нам руки и сел рядом с Бронником. Мещерский сказал успокаивающе:

– Антон Васильевич, спокойнее, спокойнее. Не надо так по-людоедски, хотя мы, как гуманисты и ценители прекрасного, вас вполне понимаем, но… молча. Вон как Лаврентий Петрович, самый большой ценитель гуманизма.

Кремнев хмыкнул, но смолчал.

Бондаренко сказал ровным голосом:

– Разная философия, неравномерность развития… Потому Азия и Восток даже не поймут, почему вы им такие страсти желаете. Там даже не предполагают, что их закрытость от инспекций может принести всему человечеству гибель. Им тоже.

Мещерский сказал невесело:

– Всю историю человечества все страны и народы боролись за независимость!.. Большинство в мелких странах до сих пор чувствуют себя, скажем мягко, не совсем в безопасности.

Кремнев прогрохотал негромко:

– А как должны себя чувствовать, видя, как Штаты по надуманным и лживым предлогам напали на Ирак и Ливию? Уничтожили эти государства полностью, а теперь совершают перевороты в других странах, которые им не нравятся?

Мещерский чуть поморщился, но возражать почему-то не стал, как и другие, я сказал резко:

– Это никому не нравится! Как и Штатам. Но если бы те страны допустили комиссии для проверки, ничего бы не случилось.