Юрий Никитин - Рождение Контролера

Челубей спросил в недоумении:

– Он что, рехнулся? Мы же здесь!

– Эгоцентрист, – сказал Левченко.

– Чё-чё?

– С чего ты решил, – ответил Левченко, – что весь мир крутится вокруг тебя?.. Тут столько групп, группировок, партий, течений, что шайтан ногу сломит!..

– Чертов басмач, – ругнулся Челубей. – Вот так с минометом, гад!

Куцардис оглянулся на меня с надеждой.

– Надо бы его снять…

– У тебя руки заняты, – напомнил я.

– Это я быстро, – заверил он и, торопливо остановив машину на полном ходу так, что всех нас бросило на кабину, ухватил винтовку. – Сейчас я его… А то вдруг он и по нам шмальнет… А что такое басмач?

– Новое поколение, – проворчал Челубей. – О душманах и то уже забываете, куда уж о басмачах…

Куцардис торопливо прицелился, человек в арафатке только-только поднес мину к жерлу миномета, как Куцардис нажал на спуск.

Минометчик вскинул руку и, не выпуская мину, завалился лицом вперед. Куцардис приосанился, отдал винтовку нам за спину и снова ухватился за руль.

Судя по картам гугла, можно пройти через небольшой лесок и по краю овражка, а там выбраться на дорогу к Эль-Кефу, сократив путь по меньшей мере на сорок миль.

Я указал на планшете Куцардису, тот поколебался, но кивнул.

– Если вон то темное пятно не какое-то болото… то проберемся.

– Какие в Тунисе болота? – сказал я. – Появись у них хоть одно, они из него национальный заповедник сделают… Качество снимка просто хуже некуда…

– Там просто ниже местность, – заметил Челубей. – Вот смотрите, везде тени от солнца, а там тьма… Только и всего.

Вскоре Куцардис свернул, бодро пронеслись через лесок, все напряженно всматривались вперед, первым рассмотрел впадину и с облегчением вздохнул Челубей.

– Я же говорил!.. Небольшое понижение, съезд хороший… Думаю, и выберемся на той стороне так же легко. Дорога там рядом?

– В двух милях, – ответил Куцардис.

– Ну вот…

Впадина походит то ли на кратер древнейшего вулкана, что осел за миллионы лет и почти сровнялся с поверхностью окружающей земли, то ли на воронку от огромного метеорита, что шарахнул не меньше миллиона лет тому, раз уж никаких следов…

Когда мы проехали почти до середины, я сказал быстро:

– Стоп!.. Возле тех камней останови.

Куцардис спросил испуганно:

– А что там?

– Там укрытие, – ответил я. – А впереди какие-то морды разбили лагерь… или первобытную стоянку. Не нравится мне это…

Без бинокля рассмотреть сложно, я-то через спутник, Левченко некоторое время смотрел в бинокль, Челубей спросил в нетерпении:

– Ну что там?

– Похоже на «Братьев Али», – сказал Левченко, – только у них и «Заветов Алсу» такие повязки… Но «Заветы» должны быть намного левее… где-то миль на сто.

Челубей спросил быстро:

– Ты скажи лучше, чем они отличаются друг от друга?

Левченко покачал головой.

– На самом деле очень сильно, но с нашей точки зрения вообще ни в чем. Ни друг от друга, ни одна от другой. Хотя различия есть, но для нас они как китайцы, что все на одно лицо. «Братья Али» как бы из умеренных исламистов, но умеренность их в том, что головы не режут, а устраивают массовые казни, ставя жертвы на колени и стреляя в затылок. У «Заветов» группировка вроде бы самая непримиримая, но эти вообще пленных не убивают, да. А непримиримыми их считают за то, что принимают только суннитов определенного толка хасаулитов. Есть еще отряды «Ветер Веры», «Гора Аксы», «Люди Шотт-эль-Гарса», «Знамя Бургибы», их главный старается держать их на разных участках, а то начнут стрелять друг в друга…

– Весело живут ребята, – сказал Челубей. – Что делать будем?

Я перешарил инет в поисках ключа, но глухо, подсказок нет, сказал неохотно:

– Они нас видят, не стреляют. Либо дисциплинка уже есть, либо что-то хотят… Нам же придется ехать через них. Справа и слева камни… Либо назад, либо вперед.

Левченко подтвердил:

– Обычно лупят даже в воздух, не жалея патронов. Командир, пойду я?

– Нет, – сказал я, – пойду я. Хотя ладно, ты больше похож на местного, а я буду как белый наемник. Пойдем вместе. Остальным держать их под прицелом!

Ингрид сказала зло:

– Не понимаю, зачем это вам нужно.

– Нам нужно ехать дальше, – ответил я. – А орущая толпа на джипах за спиной как-то раздражает наше утонченное восприятие. И отвлекает, что важнее. Куцардис, вруби мобилу. Должен слышать все, понял? Вдруг будем говорить о квартире, где деньги лежат? И вообще все слушайте, кому не позакладало. Майор, готовы?

Левченко ответил бодро:

– Ко всему хорошему!

– Это не гарантирую, – ответил я, – но скучно не будет.

– Здесь жизнь веселая, – согласился он. – Это не мух бить газеткой в офисе.

Лагерь раскинулся вокруг двух грузовиков, четыре просторные палатки, длинный самодельный стол, настоящая полевая кухня, ветерок донес слабый аромат бараньей похлебки.

Нас заметили издали, вокруг лагеря нехилая охрана, кто-то выстрелил в воздух, еще двое, показывая, какие они отважные, выпустили в небо по автоматной очереди, наконец к нам навстречу вышли тоже двое, высокий и красивый блондин, я даже пожалел, что не взял Куцардиса, были бы как партия и Ленин, что близнецы и братья, а второй приземистый и грузный араб, тоже будто не араб, а бюргер из Мюнхена.

Блондин чем ближе подходит, тем смотрится великолепнее и красочнее, высок, широк в плечах, рельефная мускулатура, хоть сейчас на чемпионат по бодибилдингу, лицо продолговатое, худощавое, мужественное, а глаза такие, что берет оторопь – синие-синие, яркие, почти светящиеся. Наверное, таким же был некогда Лоуренс Аравийский, легенда английской разведки.

Он всмотрелся в нас с пренебрежительным интересом, а я спросил издали:

– У вас там много людей с автоматами, а мы не воюем, просто туристы… Мирные, любопытные, природу фоткаем, развалины живой природы, карфагенизмы…

Араб скривился, а блондин поинтересовался лениво:

– Что-то акцент странноват… Европеец, это понятно. Русский?

Я ответил мирно:

– Как и ты. Хорошо чешешь по-арабски. Тебя как звать?..

Он кивнул на Левченко.

– А этот понимает?

– Он настоящий араб, – сказал я. – Абдулла, поприветствуй нашего соратника…

Левченко поклонился и сказал витиевато на арабском:

– Аллах стоит за спинами всех, кто держит в руках оружие. Пути его неведомы, но суд его будет строг.

Блондин кивнул.

– Вижу, чешет по-ихнему чисто. Хороший у вас гид. Явно в спецвойсках стажировался. Меня в том старом мире звали, только не смейтесь, Иваном. Мне всегда хотелось, чтобы мое имя было типа Ричард, Роланд, Гастинг, Нибелунг… Но здесь у них «Иван» звучит так, как у нас «Ричард Львиное Сердце»…

Я прислушался к его акценту, спросил по-русски: