Питер Уоттс - Эхопраксия

— Я не чувствую, что они реальны, — настаивал Брюкс. — Понимаешь? И я не буду играть с тобой в «Кошачьи звездные порновойны».

— Блин, ну просто попробуй, а?

— Поиграй с ИскИном, у него все равно получится лучше, чем у меня.

— Это не то же…

— Ага!

Лианна, удрученная, потупилась:

— Вот черт! Напоролась на собственный аргумент.

— Уязвлена тараканом, не меньше. Как себя чувствуешь?

— Будто сама разбила себе нос, — призналась она.

Какое-то время оба молчали.

— Ну разочек! Для меня!

— Я не играю.

— Хорошо, хорошо. Спрос не грех.

— Но ты уже спросила.

— Ладно. — Несколько секунд Лианна качалась в гамаке туда-сюда. (В движении виделось что-то странное, еле заметное полуспиральное колебание: Кориолис был мастером тонких приемов.)

— Если тебе от этого станет лучше, — произнесла Лианна через какое-то время. — Я вроде знаю, о чем ты.

— То есть?

— О вещах, которые не кажутся реальными. Я так чувствую себя постоянно и, только играя, ощущаю нечто другое.

— Хм, — Брюкс удивился, — Интересно, почему? — Потом подумал и заметил:

— Возможно, все дело в твоей компании и круге общения.

Рядом с палаткой Дэна кто-то разбил еще одну, прицепил ее, как разбухший лейкоцит, прямо у основания лестницы. Брюксу пришлось прыгнуть вбок прямо со второй ступеньки, чтобы не столкнуться с новой конструкцией. Внутри нее что-то шевелилось и бормотало.

— Привет?

Сенгупта высунула голову наружу и уставилась в пол:

— Таракан.

Брюкс кашлянул.

— Может, ты думаешь иначе, но это звучит не как комплимент.

Похоже, она не услышала Дэна.

— Тебе надо на это взглянуть, — бросила Ракши и опять исчезла внутри. Спустя несколько секунд снова выглянула:

— Ну давай не тормози.

Дэн осторожно присел и залез в палатку, посредине которой скорчилась Сенгупта. Пятна мерцающей информации роились на ткани: колонки цифр, грубые портреты с пластиковой кожей, сделанные компьютерным художником по недостаточным свидетельским показаниям, — ряды… домашних адресов, судя по всему.

— Это что?

— Не твоя забота, — отраженные молнии играли в ее глазах, — Просто один ублюдок который будет кишки жрать когда я до него доберусь. — Она махнула рукой, и коллаж исчез.

— Ты понимаешь, что у них есть целый отсек, отведенный под спальню? — спросил Брюкс.

— Там слишком много народу а этим никто не пользуется.

— Этим пользуюсь я. — «Ладно, проехали».

«В конце концов сосед по комнате — это не так уж плохо», — подумал Дэн. Специально он не стал бы искать компании: хорошие паразиты не привлекают к себе внимания, и неважно, насколько одинокую жизнь они ведут. Но если все пойдет наперекосяк, может, Валери съест Ракши первой, и у него появится время.

— Зацени самый крутой трюк на вечеринке.

Она послала видеозапись на стену: громкие грубые голоса и сверкающие огни; маглевитирующий стол накренился под безумным углом из-за какого-то пьяного придурка, решившего на нем станцевать. Университетский бар. По студенческой обстановке такие места легко узнать в любом уголке планеты, но сейчас Брюкс был уверен, что эта вечеринка проходила в Европе. Субтитры отключили, но он слышал обрывки немецкой и венгерской речи.

Парочка аспирантов в случайном порядке расставили с десяток пустых бокалов из-под пива на столе. Толпа других пела, кричала и оттаскивала прочь стулья, освобождая место под танцы. А слева, за пределами камеры, что-то происходило: антибуйство, неожиданное и заразное исчезновение шума и движения, которое привлекало внимание и тут же распространилось по всему помещению. Камера повернулась к глазу циклона, и у Брюкса перехватило дыхание.

Опять Валери.

Вампирша спокойно прошла в расчищенное пространство, как заведенная пантера, спущенная с поводка и полностью автономная. Она носила дешевую одноразовую ткань из смартпапира, одинаковую для лабораторных крыс и заключенных по всему миру: та казалась абсурдной на фоне ярких одежд, голограмм и биолюминесцентных татуировок. Валери будто не замечала, что нарушает местный дресс-код; не замечала, что люди сбились в толпу, когда она прошла рядом; не замечала, как бормотание сменялось полной тишиной, стоило ей приблизиться. Она смотрела только на бокалы, стоявшие на столе.

Какой идиот-самоубийца привел вампиршу в бар? Насколько обдолбаны были все присутствующие, раз скопом не побежали к выходу?

— Где ты взяла…

— Заткнись и смотри!

Валери один раз обошла стол по кругу. Помедлила мгновение: ее взгляд был рассеян, а на губах играло нечто, похожее на улыбку.

В следующую секунду она прыгнула.

Приземлилась на одну босую ногу, покрыв расстояние в добрых три метра, и резко опустила вторую, притопнув; развернулась, топнула опять и прыгнула — на сей раз выгнувшись назад, через стол, перекувырнулась в воздухе и приземлилась на четыре точки, присев (левая нога, правая нога, правое колено, левая рука); скакнула влево (топнула), отпружинив на руке, и приземлилась рядом с полупьяным студентом — тот уткнулся лицом ей в грудь и благодаря животным инстинктам стал зелено-белым под слоем модифицированных хлоропластов. И сразу вертикальный прыжок на метр вверх, приземление на одну ногу, поворот кругом (притоп) и два шага по диагонали к столу (притоп). Обоими локтями и коленом вампирша со стуком ударилась о древние половицы, сразу отскочив обратно в позицию стоя. Конец. Через секунду камера, трясущаяся, несмотря на лучшие алгоритмы стабилизации картинки, которые мог позволить студенческий бюджет, дала увеличение на стол.

Бокалы были выстроены в идеально прямую линию с равными промежутками.

— Тяжело было найти такое, кто-то втихаря протащил ее через запасной выход а если выведешь вампира наружу без авторизации все твоей карьере конец поэтому все доказательства они держали в секрете думаю это была инициация или типа того…

Камера застыла над столом, словно оператор никак не мог поверить в увиденное; потом резко повернулась к монстру, который это сделал. Валери смотрела прямо в объектив, куда-то за тысячи километров от места, в котором находилась, и улыбнулась своей фирменной, вымораживающей внутренности улыбкой. Вампирша даже не запыхалась.

Другие не могли похвастаться такой собранностью, реальность, наконец, прорвалась сквозь алкоголь, наркотики и дурацкую браваду испорченных детишек, выросших на обещании бессмертия. Теперь они все увидели настоящую черную магию, оказались в присутствии чего-то такого, чьи самые обычные усилия превращали законы движения в форменный телекинез. А из-под ужаса, потрясения и неверия, вероятно, уже пробивалась мысль, что этот огромный интеллект и невероятное владение собственным телом возникли в ходе эволюции с одной-единственной целью.