Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город

— Это и случилось. Раз!

Из кабинета через коридор до кухни снова донесся голос Джоко в агонии хакерского возбуждения:

— Бум, вум, зум! Дали мне пудинг, теперь дайте пирог!

Положив печенье, Крисси сказала:

— Твой маленький мальчик говорит не так, как те маленькие мальчики, которых я слышала раньше.

— Да, он не такой. Он очень особенный.

— Еще мне слив, еще мне слив, еще мне слив скорей! Джоко кибер-дерево стукнет посильней! А-ха-ха-ха, а-ха-ха-ха-ха!

— Можно мне с ним встретиться?

— Немного позже, дорогая. Он сейчас делает домашнюю работу.

— Козявки! Козявки! Козявки! КОЗЯВКИ! Хорошо, хорошо. Та-а-ак… шлепни, хлопни, топни, грохни, стукни, звякни, рявкни, мявкни, не балуй — и-и-и-и-и-и-и ЗАПАКУЙ! Джоко — король мира!

Эрика сказала:

— Помнишь, ты мне говорила, что твой папа сказал о внешней и внутренней стороне человека?

— Конечно.

— Так вот, Джоко очень милый внутри.

— Надеюсь, я ему понравлюсь.

— Джоко нравятся все.

Крисси произнесла:

— Он любит играть в дочки-матери?

— Я уверена, что ему понравится играть в дочки-матери.

— Мальчики обычно не любят.

— Джоко всегда хочет получать удовольствие. Милая, ты когда-нибудь пугалась чего-то, а потом обнаруживала, что причин для страха не было?

Крисси нахмурилась, обдумывая вопрос, затем неожиданно улыбнулась.

— Например, собаки.

— Ты боялась собак?

— Больших с большими зубами. Большой старый Дуфусс у соседей.

— А когда ты узнала Дуфусса лучше, а?

— На самом деле он очаровательный внутри.

— И ставлю, что он больше не выглядит страшным и снаружи.

— Теперь он прелесть.

Ее правая рука взметнулась, и она помахала ей, как будто находилась в классной комнате и привлекала внимание учительницы.

— Что такое, дорогая?

— Герцог. Когда я впервые увидела герцога, он напугал меня. — Она называла герцогом Девкалиона. — Но затем он поднял меня и держал, как малышку, и сказал закрыть крепко глаза, и он колдовал нас туда-сюда, и больше меня не пугает.

— Ты хорошая девочка, Крисси. И смелая. Девочки могут быть такими же смелыми, как и мальчики. Я горжусь тобой.

По коридору из кабинета донесся голос Джоко, он продолжал хакерствовать:

— Джоко шпионит за пирожком. Тонко порезать хочет его. Еще тоньше кусок оторвет. Они испекли, а Джоко возьмет. Восхитительные цифровые данные! Давай, Джоко! Давай, Джоко! Давай, давай, давай, ДАВАЙ!

Рафаэль Хесус Джармилло, шеф полиции, живший в двухэтажном здании в американском викторианском стиле на Бруин-драйв [27] Название также связано с медведями. Именем Бруин обычно зовутся медведи, особенно в детских рассказах. . Дом окаймляла пышная лепнина вдоль карниза основной крыши и крыши над верандой, а также вокруг окон и дверей. Это был достаточно скромный, но довольно искусно отделанный дом; в прошлом Голливуд регулярно изображал такие как дома почтенных семей среднего класса, например, Энди Харди и его отец-судья [28] Имеется в виду фильм «Любовь находит Энди Харди» (1938). , до того, как создатели фильмов решили, что средний класс — это не больше, чем опасный заговор тупых, алчных, фанатичных невежд, чьи жилища в фильмах показывали их тупость, невежество, скучное однообразие, жадность, расизм и причины нагноения зла.

Фрост на самом деле любил это место.

Они с Дэггетом проезжали мимо дома несколько часов назад, при дневном свете. Они знали, что он был выкрашен бледно-желтым цветом с мишурой зеленовато-голубого цвета, но ночью, без наружного освещения, он выглядел бесцветным, как покрытая снегом земля, на которой стоял.

Припарковавшись у бордюра, Дэггет сказал:

— Жена, теща и двое детей. Правильно?

— Так написано в бумагах. Ни собаки. Ни кошки. Канарейка по имени Твити.

Видимый через голые ветки дерева, второй этаж был темным, но в каждой комнате на первом горел свет. Овал свинцового стекла со скошенной кромкой на передней двери блестел как огромный драгоценный камень.

Фрост обычно не находил дома в викторианском стиле очаровательными. Следуя за Дэггетом вдоль дорожки к крыльцу, сквозь снег, он решил, что этот дом показался ему привлекательным, потому что выглядел теплым .

Если существовала реинкарнация, то в предыдущей жизни Фрост должен был быть членом какого-нибудь племени, где все ходили в набедренных повязках в знойных экваториальных джунглях — или, возможно, пустынной игуаной, которая коротает свои дни на испеченных солнцем скалах. Глубоко в костях и костном мозге, казалось, у него заключены воспоминания из прошлой жизни о чрезмерной жаре, которая оставила его не только особенно уязвимым к этому монтанскому холоду, он его задевал, раздражал, оскорблял.

Ироничность того, что он был рожден под фамилией Фрост [29] Frost (англ.) — мороз. с сильным отвращением к холоду не покидала его. Загадочная сила Того, кто оставался скрытым за видимой частью природы, выражала Его чувство юмора бесконечным числом способов, и Фрост находил мир чудесно забавным, даже когда объектом шуток становился он сам.

Дэггет нажал на дверной звонок, и услышал внутри гармоничную мелодию. Когда никто не ответил, он позвонил еще раз.

Занавески на окнах не были задернуты, и Фрост продвигался вдоль веранды, проверяя те комнаты, которые были наполнены теплым светом. Он никого не увидел, но в гостинице его внимание привлекли признаки недавнего погрома: перевернутый стул с вышивкой, узорчатая бронзовая лампа, сброшенная с края стола, керамическая лампа в форме кувшина, с которой был сорван абажур из плиссированного шелка, а также разбитое зеркало над камином.

Когда он обратил внимание Дэггета на эти приметы борьбы, они обошли дом до задней двери, где было стекло из четырех секций, только наполовину закрытое тонкими занавесками. На полу кухни были разбросаны ножи, большой мясной тесак, несколько кастрюль и сковородок, а также разбитых блюдец.

Дверь была закрыта. Дэггет расстегнул молнию на лыжной куртке, достал пистолет, сильно ударил дулом по стеклу, сломал одну из секций и залез внутрь, чтобы отодвинуть засов.

Непроглядная ночь и падающий крупный снег заглушали звук, так что Фрост сомневался, что кто-то из соседей обеспокоится звуком бьющегося стекла. Он вытащил пистолет и последовал за Дэггетом на кухню, закрыв за собой дверь.

Дом был тихим, как сон глухоты.

Держа под прицелом дверные проемы, поворачиваясь при проходе мимо открытых дверей, они обыскивали нижний этаж. Со временем они достигли, наконец, гостиной, но никого не обнаружили.

Каскад сладких чистых нот положил конец бросающей в дрожь тишине, когда Твити поприветствовал их из своей клетки. Несмотря на обстоятельства, Фрост нашел птичье пение радостным и даже успокаивающим, вероятно, потому что оно напомнило ему попугаев и других пернатых представителей экваториальных джунглей из его прошлой жизни.