Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город

В свете фонарей автостоянки, со своей постоянно наклоняющейся и крутящейся перспективы, Сэмми мельком увидел большой белый автофургон с темно-синей кабиной. Он увидел, очевидно, мертвого мужчину, в неуклюжей позе лежавшего на припорошенном снегом тротуаре, который был, возможно, не настоящим человеком, а репликантом, как копия Уоррена Снайдера с брюшной полостью, полной чего-то похожего на органы рыбы в соусе альфредо [33] Соус, используемый для пасты, состоящий из масла, сливок, чеснока и сыра пармезан. . Он увидел Девкалиона, поднимающего другого мужчину с земли над головой, что казалось невозможным трюком, чем-то таким, на что даже великий Бастер Стилхаммер, рестлер-суперзвезда, не осмелится претендовать, даже на очень хорошо отрепетированном постановочном представлении. Но затем Сэмми ненадолго потерял великана из поля зрения, и когда он снова его увидел, татуированное чудо бросало второго репликанта на крышку радиатора грузовика, однозначно раздробив созданию позвоночник.

Рубашка Мэйсона разорвалась. Сэмми слетел со своего скакуна, приземлившись лицом вниз, проскользил по снегу, затормозил обо что-то грузное и обнаружил, что находится лицом к лицу с одним из мертвых репликантов.

Из ноздрей одного из существ испарялся ядовито-голубой газ, который попал в рот Сэмми.

Сплевывая с отвращением, откатываясь от дьявольского создания и становясь на колени, Сэмми первый раз в жизни засомневался, что его мама и папа поступили мудро, мигрировав из Нью-Дели. Возможно, новая Америка была слишком дикой, чтобы каждый мог оседлать ее, не просто разъяренная страна-бык, а сумасшедшая страна-бык, вся — копыта, рога и взбрыкивающие мышцы.

Сомнения Сэмми продолжались только лишь до тех пор, пока он не встал на ноги. Мэйсон забирался за руль своей «Тойоты Секвойя», которая стояла последней в ряду припаркованных автомобилей, и Сэмми оставался единственной альтернативой голоса в прямом эфире, который должен предупредить Рэйнбоу Фоллс и округ в целом о вторжении (или чем бы оно ни было) жителей Степфорда [34] Отсылка к роману «Степфордские жены/Stepford Wives» (1972), написанного Айрой Левиным/Ira Levin (1929–2007), в котором мужья заменили своих жен роботами. (или чем бы они не были). Еще час бедный Берт Когборн, возможно, ничего не сможет сказать, кроме «Эээ…», и хотя Ральф Неттлз был хорошим человеком, крепким мужиком, он был далек от красноречивого оратора. Сэмми говорил не как чокнутый, или как снарк [35] Фантастическое животное из поэмы Льюиса Кэрролла (1832–1898) «Охота на Снарка/The Hunting of the Snark» (1876). , или как горностай, но голос у него не был поставленным. Он не был талантом радиовещания, он был управленцем радиовещания. Он и наполовину не был столь же убедительным, как Мэйсон. Внезапно личная американская мечта Сэмми снова заставила его действовать.

Не только для жителей Рэйнбоу Фоллс (которых, очевидно, убивали), и не только для будущего человечества (баланс которого может покачнуться), но также для Объединения Чакраберти (которое еще не было зарегистрировано, но которое однажды будет контролировать АМ-диапазон), Сэмми отправился нетвердой походкой к «Секвойе». Он намеревался вытащить Мэйсона Моррелла из внедорожника, потерять сознание от побоев в попытке сделать это.

К счастью, Девкалион добрался до «Секвойи» не только первым, но и вовремя. Двери внедорожника были закрыты, но до того, как Мэйсон смог завести двигатель, великан запустил обе большие руки под боковую часть автомобиля, схватился за раму и с усилием, которое дал ему рев противостояния или ярости, или и того, и другого, он оторвал пассажирскую сторону от земли. Девкалион тянул вверх снова и снова, и перевернул «Секвойю» на крышу.

У части руки на полу в фойе дома шефа Рафаэля Джармилло были большой палец, указательный, соединительная ткань, которая называлась анатомической табакеркой, а также мускулистый тенар [36] Часть лицевой стороны ладони под большим пальцем. . Кончики большого и указательного пальцев были сжаты вместе, как будто в знаке «ОК».

У Фроста не было возможности узнать, выставил ли кто-то пальцы таким образом намеренно или смертельный жест получился случайно. В любом случае, его это не позабавило.

Большинству полицейских, когда они вступали в правоохранительные органы, недоставало острого чувства черного юмора, но они быстро развили его как психологический защитный механизм. И все-таки Фрост сомневался, что что-то, встреченное в этом доме, позабавит темную сторону его чувства юмора.

Разъеденные края плоти имели такой же вид, как обрубок ноги в гостиной. Бескровные. Лощеные, но с рубцами. И плоть была неестественно бледной.

Дэггет щелкнул выключателем, осветив открытую лестничную площадку. На охоте лестницы — это всегда плохо, неважно, нужно ли по ним подниматься или спускаться. Ты уязвим спереди и сзади, не за чем прятаться, некуда деться, только стоять во весь рост на линии огня, потому что повернуться спиной и побежать — даже более вероятный билет в морг.

Осмотрительно, но быстро, они поднялись. Дэггет шел впереди, спиной к искривленной стене, внимание вперед по ступеням. Фрост следовал на шесть ступеней за ним, сосредоточившись на фойе внизу; несмотря на то, что они прошли по первому этажу, могло случиться, что кто-то мог подобраться к ним сзади.

Они даже больше не шептались между собой. Им нечего было сказать. С этого времени то, что нужно было сделать, становилось понятным по ходу событий.

Они не нашли больше каких-либо дополнительных частей тел, пока не поднялись к верхнему коридору, где на ковре лежало бескровное ухо, белое, как морская ракушка. Судя по размеру и утонченности, это должно было быть ухо маленького ребенка.

У шефа Джармилло было двое детей.

Из всех преступлений те, которые касались насилия над детьми, больше всего бесили Фроста. Он не верил в пожизненные сроки для убийц детей. Он верил в какой-нибудь способ медленной смертной казни.

Поведение Джармилло на дежурстве в последние двенадцать часов давало веские основания в пользу коррупции. Если шеф был частью какого-нибудь ненормального тайного заговора, то можно предположить, что он вместо этого мог быть серийным убийцей и убил свою жену, тещу и детей. Убил и расчленил.

Но Фросту было непонятно, как это связано с тем, что они обнаружили ранее. Громадные суммы, поступавшие в этот город через «Прогресс для совершенного порядка», предполагали криминальное предприятие огромного масштаба. На самом деле отмываемые фонды были настолько гигантскими, что нельзя было исключать возможность заговора террористов исторического масштаба. Полицейский-взяточник, становящийся безмерно богатым за помощь плохим парням в укрытии их деятельности, вряд ли пустит под откос денежный поезд, перерезав свою семью из-за разногласий с женой.