Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город

Членам коммуны не даровалась свобода воли. Они не обладали способностью к какому-либо роду сексуальной активности. Они были разработаны не давать оценок музыке и изобразительному искусству, потому что подобные интересы были преградой эффективному функционированию. Но в интересах мотивации к выполнению их миссии с энтузиазмом они были запрограммированы получать огромное удовольствие от разрушения каждого жалкого, загрязняющего мир, имеющего большое самомнение, жрущего, алчного человека.

В случае Джона Марца удовольствие возросло до чего-то похожего на наслаждение, и каждое убийство, свидетелем которого он был, удовлетворяло его больше предыдущего. Геноцид, казалось, вызывал привыкание.

Еще четверо пациентов были доставлены в эту подвальную комнату без мебели под предлогом того, что им необходимо сдать образцы крови, чтобы убедиться, что они не заразились неустановленным токсическим веществом, предположительно случайно выпущенном в здании. Эти четверо были в инвалидных колясках, три женщины и один мужчина, но только две из трех женщин были настолько больны, что не могли ходить.

Репликант медсестры Джинджер Ньюбери была поставлена в помощь Джону Марцу для управления пациентами. Управлять этими людьми было невообразимо весело.

Также было казнено множество посетителей больницы. Им нельзя было позволить уйти после того, как они пришли и обнаружили, что друзья и любимые пропали из своих комнат. Из-за того, что посетители не были больными, ими было управлять сложнее, чем пациентами, поэтому у Джона была полицейская дубинка, а у медсестры Ньюбери был «Тазер» [44] Специальное оружие, используемое полицией. Внешне напоминает электрический фонарик. С расстояния в 5 м в тело преследуемого выпускаются два небольших дротика с зарядом в 15 тыс. вольт, которые временно парализуют преступника, не вызывая отдаленных последствий. , прикрепленный за ремень униформы, под белым пуловером-кардиганом.

На подвальном этаже были заняты три Строителя, сначала расщепляя своих жертв на множество составных молекул, а затем используя эти ресурсы для создания следующего поколения созревающих Строителей в подвешенных коконах. Строители создавали только других Строителей; Члены коммуны штамповались и программировались только в лабораториях Улья.

Несколько комнат были сейчас заполнены коконами, которые свисали с потолка, и их вид доставлял Джону Марцу крайнее удовольствие. Созревание требовало не менее двенадцати часов, но не более тридцати шести. Когда появятся новые Строители, вскормленные на более бесполезных людях, и создастся еще больше представителей их трудолюбивого вида, их число возрастет геометрически. В течение недели они распространятся по другим городам при поддержке групп из Членов коммуны, и к тому времени станут неодолимой силой, стремительно растущей армией совершенных смертоносных биологических машин, нанотечение смерти.

Одетые в пижамы пациенты в инвалидных колясках выражали беспокойство и замешательство с той плаксивостью, которая была признаком человечности, но медсестра Ньюбери нянчилась с ними, и это выглядело как искреннее сострадание, пока не прибыл Строитель. Этот был молодой женщиной, сконструированной по самым высоким стандартам человеческой красоты. Независимо от того, выглядел ли Строитель как мужчина или как женщина, он всегда был изготовлен настолько изумительным, что люди, являющиеся его потенциальными жертвами, были с первого взгляда очарованы им.

Красота обезоруживает. Красота заманивает.

Все пациенты, независимо от пола, были заворожены этим светловолосым и голубоглазым зрелищем, одетым в обычную зеленую больничную одежду, будто интерн или ординатор. Она стояла к ним лицом, их инвалидные кресла были расположены полукругом, центром внимания которого она была.

— Я ваш Строитель, — сказала она им, ее голос был чарующе музыкальным и с хрипотцой.

Сначала она подошла к пациенту-мужчине, который ей улыбался и, без сомнения, развлекался последними похотливыми мыслями, какие у него когда-либо были. Она протянула к нему руку, правая ладонь развернулась, и он, казалось, был так же очарован, как и озадачен ее очевидным приглашением. Он протянул свою руку и вложил в ее.

В тот же миг части ее руки — кожа, ногти, суставы — казалось, растаяли до запястья. Поверхность руки осталась, но ее внутренности магическим образом преобразились в несчетные миллионы чрезвычайно мелких насекомых с переливающимися крыльями, карабкающиеся друг по другу, в то время поддерживая форму руки.

Пациент вскрикнул от удивления, попытался выхватить руку, но не мог освободиться из ее захвата. Ее рука, кишащий рой, в который она превратилась, бескровно поглотила его плоть и кости до предплечья, а затем, не более чем в две секунды, и вовсе до плеча.

Ужас разрушил хватку паралитического шока, и пациент начал визжать, но она заставила его замолчать. Ее изысканный рот расширился до абсурда, и она извергла еще один серебристый рой ему в лицо, которое завалилось внутрь черепа. Наноживотные вторглись в его череп, уничтожили его изнутри и продолжили свой путь вниз, через обрубок шеи в тело, непрерывно передавая его существо обратно по потоку в рот Строителя, чем-то похоже на обратную регургитацию [45] Перемещение содержимого полого органа в направлении, противоположном физиологическому, в результате сокращения его мышц. .

Из трех женщин могла ходить только одна, она вскочила со своего инвалидного кресла, но медсестра Ньюбери применила «Тазер», усмирив ее. Дергающаяся женщина упала к ногам Строителя.

Другая женщина тоже визжала, пока опустошаемое тело пациента-мужчины иссушалось, как будто бы он был воздушным шаром с выпущенным газом, и исчезло полностью. Эти женщины были старыми и больными, но, тем не менее, они хотели жить. Джону Марцу они были противны. Они жаждали жизни даже в своей немощности, потому что рак, чем человечество и являлось, не знало границ в своей жадности.

Строитель стала неестественно уродливой от слияния с массой тела мужчины. Когда она переключила свое внимание на одну из жертв, ограниченную инвалидным креслом, ее одежда, казалось, покрылась пузырями тумана, который она вобрала в себя, потому что это никогда не было одеждой, а было частью их аморфного тела. Обнаженная, она больше не была красивой по каким-либо человеческим стандартам, и неожиданно перестала быть похожей на человека хоть чем-нибудь. Она превратилась в неистовую жидкую массу из пятнистого серо-серебристого вещества, через которое проходили полоски красного, которые быстро темнели до грибково-серого, вспененный ураган живой ткани, которая, казалось, наслаждалась хаосом и не требовала структурированных органов или скелетной системы для своего функционирования.