Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

Четверо людей сидели молча. Все вместе и порознь, связанные друг с другом чем-то большим, чем слова.

— Янтарные зерна продолжают скатываться неизвестно куда, — сказала Баки.

Она улыбнулась и оставила свое занятие.

— Все твои зерна попадают куда-то в Простор, — сказал ей брат. — Это все скрытая мистика. Ты кончишь так же, как наша мать, с ее способностью видеть узоры в пустой рамке.

— Скрытая чепуха? — по лицу Баки пробежала гримаса. — Я никогда ничего не скрывала за всю свою жизнь.

— Кретьян, — обратился Зоув к племяннице. — У него шевельнулись веки. Он, наверное, сейчас в фазе сновидения.

Слепая девушка подошла поближе к ложу.

Она вытянула руки, и Зоув осторожно положил их на лоб незнакомца. Все молча прислушались. Но слышать сейчас могла только Кретьян.

Через некоторое время она подняла склоненную голову.

— Ничего, — сказала она как-то настороженно.

— Совсем ничего?

— Сплошной беспорядок. У него нет разума.

— Кретьян, давай я расскажу тебе, как он выглядит. Ноги у него когда-то были нормальные, руки натруженные. Сон и лекарства смягчили сейчас его лицо, но на лбу пролегли глубокие морщины — свидетельство работы ума.

— Как он выглядел, когда не спал?

— Он был испуган, — сказала Парт, — и смущен.

— Это, похоже, какой-нибудь пришелец, — сказал Зоув, — не землянин… Хотя, как это возможно в наше время? Может быть, он мыслит иначе, чем мы. Попробуй-ка еще разок, дочка, пока он еще видит сны.

— Я попробую, дядя. Но я совершенно не ощущаю наличия разума, никаких намеков на мысль. У детей может быть испуганное сознание, но здесь все много хуже — тьма и какая-то непонятная мне путаница.

— Что ж, тогда не нужно, — спокойно заметил Зоув. — Негоже разуму оставаться там, где нет другого разума.

— Его тьма похуже моей, — спокойно сказала девушка. — Смотрите, на его руке кольцо.

Она слегка прикоснулась к нему — из чувства жалости или безотчетной вины: ведь она подслушивала его мысли.

— Да, золотое кольцо без каких-либо отметин или украшений. Это единственное, что было на нем. И разум у него раздет так же, догола, как и его тело. И этот бедный зверь выходит к нам из лесу. Но кто же все-таки послал его к нам?

Все домочадцы Дома Зоува, кроме самых маленьких, собрались в этот вечер в большой комнате внизу, где высокие окна были открыты навстречу ночному воздуху. Свет звезд, деревья вокруг, журчание ручья — все это наполняло тускло освещенную комнату и объединяло людей. Между произносимыми людьми словами было достаточно места для теней, ночного ветерка и тишины.

— Истина от нас скрыта, — проникновенно произнес Глава Дома. — Этот незнакомец поставил нас перед необходимостью выбора из нескольких возможностей. Возможно, он родился идиотом, а к нам забрел по чистой случайности. Но тогда, кто его потерял? Возможно, это человек, ум которого пострадал от несчастного случая или был поврежден умышленно? Может быть, это Синг, скрывающий свой разум под кажущимся слабоумием? Мы не можем доказать и не можем опровергнуть ни одно из этих предположений. Что же тогда с ним делать?

— Посмотрим, можно ли будет его обучить, — сказала жена Зоува, Росса.

Старший сын Главы Дома, Маток, сказал:

— Если его можно будет обучить, тогда доверять ему нельзя. Возможно, его подослали сюда специально, чтобы его научили тому, что мы умеем, раскрыли перед ним наши секреты и нашу способность проникновения. Он станет кошкой, воспитанной добросердечными мышами.

— Я отнюдь не добросердечная мышь, сын мой, как ты изволил выразиться. — Зоув усмехнулся. — Значит, ты думаешь, что он — один из Сингов?

— Или их орудие.

— Мы все орудия Сингов. Дай нам совет, мальчик. Как бы ты лично с ним поступил?

— Убил бы до того, как он проснется.

Пронеслось легкое дуновение ветерка, где-то на душной Поляне жалобно отозвался козодой.

— Как знать, — пробормотала Старейшая из женщин, — может быть, он жертва, а не орудие. Может быть, Синги разрушили его мозг в наказание за что-нибудь, а нам предоставили закончить за них это наказание.

— Для него это было бы настоящим милосердием.

— Смерть — ложное милосердие, — с горечью заметила Старейшая из женщин.

Они еще некоторое время поговорили на эту тему, спокойно, с серьезными лицами, выражая свою озабоченность в основном намеками, особенно, когда кто-нибудь из них произносил слово «Синг».

Парт не принимала участия в обсуждении, так как ей было всего пятнадцать лет, но старалась не пропустить ни единого слова старших. Она чувствовала симпатию к незнакомцу и хотела, чтобы он остался в живых.

Вскоре ко всем остальным присоединились Райна и Кретьян. Райна выполнила, как умела, психологические тесты на незнакомце, пользуясь помощью Кретьян, которая попыталась сейчас уловить рефлексы психики. Им особенно нечем было похвастаться, но они установили, что нервная система незнакомца в области мозга, связанная с органами чувств и координацией движений, казалась вполне нормальной, хотя внешние, физические рефлексы были, как у годовалого ребенка. А участки мозга, ответственные за речь, никак не проявляли себя вообще.

— Сила мужчины и возможности ребенка, мозг его пуст, — сказала в заключение Райна.

— Если мы не убьем его, как дикое животное, — сказала Баки, — то нам придется приручать его, как зверя.

— Кажется, стоит попробовать, — произнес брат Кретьян, Кай. — Пусть те из нас, кто помоложе, возьмут на себя заботу о нем. Посмотрим, что удастся сделать. В конце концов не обязательно учить его Канонам для Посвященных! Его нужно научить прежде всего не мочиться в постель. Хотелось бы знать, человек ли он. Мне это пока не ясно. А что думает по этому поводу Глава Дома?

Зоув на это сказал:

— Кто знает? Возможно, анализы крови, которые сделает Райна, скажут нам об этом. Мне не приходилось слышать, чтобы у кого-нибудь из Сингов были желтые глаза или какие-нибудь другие отличия от людей Земли. Но если он не Синг и не человек, то кто же он тогда? Пришельцы из Внешних Миров вот уже в течение двенадцати столетий не появляются на нашей планете.

Так началось его обучение.

Парт поднялась из подвала и, проходя мимо старой кухни, увидела, как Фальк, сгорбившись в одном из оконных проемов, смотрит на падавший за грязным стеклом снег. Он был одинок и сидел, понурившись. Шел десятый вечер с тех пор, как он ударил Россу, и его пришлось запереть, пока он не успокоится. С того времени он замкнулся в себе и ничего не говорил… Было странно видеть его лицо, лицо взрослого человека, сделавшееся тусклым и тупым из-за ребяческого упрямства.

— Иди сюда, к огню, Фальк, — позвала Парт.

Возле очага в большой комнате она немного подождала, но затем забыла про него и стала думать о том, чем бы поднять собственное плохое настроение.