Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Вежливость постепенно уступила место близости. Пипо и Либо начали открыто вести при ней разговоры, высказывая свои предположения о том, почему у свинок появились некоторые странные привычки, какое значение следует придавать некоторым их необычным заявлениям, почему они сохраняют свою раздражающую непроницаемость. А так как изучение свинок было совсем новой отраслью науки, Новинье не понадобилось много времени, чтобы поднатореть настолько, хотя и из вторых рук, чтобы предложить несколько своих гипотез.

— В конце концов, — подбодрил ее Пипо, — мы все здесь слепцы.

Пипо предвидел, что произойдет дальше. Тщательно вырабатываемое спокойствие Либо привело к холодным и сдержанным отношениям со сверстниками, хотя Пипо и мог попробовать склонить его к изменению отношений своим авторитетом; изоляция Новиньи была более вызывающей, но не более полной. Теперь же их общий интерес к свинкам сблизил их — с кем им еще разговаривать, если никто, кроме Пипо, не сможет их понять?

Они вместе отдыхали, смешили друг друга до слез шутками, которые другому вряд ли показались бы забавными. Свинки давали имена чуть ли не каждому дереву в лесу, и Либо в шутку дал имена всей мебели на станции и периодически заявлял, что такие-то вещи в плохом настроении и их нельзя трогать — «Не садись на Стул, на этой неделе он не в духе». Они никогда не видели женскую особь свинки, а мужчины, по-видимому, всегда относились к ним с почти религиозным благоговением; Новинья написала серию шутливых сообщений о воображаемой женщине-свинке по имени Шефинья, которая была веселой, но вредной и требовательной.

Правда, весело было не всегда. Были проблемы, заботы, а однажды даже настоящий страх оттого, что они, возможно, сделали именно то, что так старался предотвратить Межзвездный Конгресс — совершили радикальное изменение в обществе свинок. Началось все, конечно, с Рутера. Именно Рутер упорно задавал вызывающие, невообразимые вопросы вроде: «Если у вас нет другого города, населенного людьми, то с кем вы можете воевать? Для вас нет никакой доблести в том, чтобы убивать нас». Пипо пробормотал что-то вроде: «Люди никогда не станут убивать Маленьких братьев», но он знал, что Рутер вовсе не это имел в виду, задавая свой вопрос.

Пипо несколько лет уже знал о том, что свинкам знакома концепция войны, но еще много дней после этого Либо и Новинья горячо спорили, доказывает ли вопрос Рутера, что свинки считают войну желательной или, по крайней мере, неизбежной. Были и другие высказывания Рутера, одни важные, другие нет и много таких, важность которых невозможно было оценить. Сам Рутер был до некоторой степени доказательством мудрости политики, запрещавшей ксенологам задавать вопросы, которые могли бы раскрыть ожидаемые людьми ответы и, следовательно, обычаи людей. Вопросы Рутера неизменно давали им больше ответов, чем они получали на свои вопросы.

Последние сведения, сообщенные Рутером, содержались, однако, не в вопросе. Это была догадка, высказанная им Либо наедине, в момент, когда Пипо находился поодаль с другими свинками, изучая, как они строят свои хижины.

— Я знаю, — сказал Рутер, — знаю, почему Пипо все еще жив. Ваши женщины слишком глупы и не видят его мудрость.

Либо так и не понял этого бессмысленного заявления. Что имел в виду Рутер — что если бы человеческие женщины были умнее, то они убили бы Пипо? Разговор об убийстве обеспокоил его. Несомненно, это была очень важная тема, и Либо не знал, как справиться с разговором в одиночку. Он даже не мог позвать Пипо на выручку, так как Рутер явно хотел обсудить этот вопрос в отсутствие Пипо.

Когда Либо не ответил, Рутер настойчиво продолжал:

— Ваши женщины — слабые и глупые. Я рассказал об этом другим, и они решили, что я могу спросить об этом у тебя. Ваши женщины не видят мудрости Пипо, не так ли?

Рутер выглядел очень взволнованным; он тяжело дышал и выдергивал волоски на руках — по четыре-пять за раз. Либо кое-как ответил:

— Многие женщины не знают его.

— Тогда как они узнают о том, что он должен умереть? — спросил Рутер. И вдруг он замер и очень громко сказал: — Вы кабры!

Только теперь Пипо пришел посмотреть, из-за чего шум. Он сразу увидел, что Либо безнадежно растерялся. Но Пипо не имел никакого представления, о чем шла речь, и ничем не мог помочь. Он слышал лишь, что, по словам Рутера, люди, по крайней мере Пипо и Либо, чем-то напоминали больших животных, пасущихся в прерии. Пипо даже не мог понять, зол Рутер или рад.

— Вы кабры! Вы решаете! — он указал на Либо, а затем на Пипо. — Не ваши женщины выбирают достойных, а вы сами это делаете! Как в битве, только все время!

Пипо понятия не имел, о чем говорит Рутер, но он заметил, что все свинки были неподвижны, как пни, ожидая, что он или Либо ответят. Было ясно, что Либо слишком напуган странным поведением Рутера, чтобы осмелиться ответить. При этих обстоятельствах Пипо не видел другого выхода, кроме как сказать правду; в конце концов, это была относительно очевидная и обычная информация о человеческом обществе. Такая позиция противоречила правилам Межзвездного Конгресса, но не ответить на вопрос было бы еще хуже, и Пипо решился.

— Женщины и мужчины решают вопросы вместе, или каждый — для себя самого, — сказал Пипо. — Один не может решать за другого.

Очевидно, такого ответа и ожидали свинки. «Кабры!» — повторяли они снова и снова; они подбежали к Рутеру, ухая и посвистывая. Они схватили его и понесли в лес. Пипо пошел за ними, но двое свинок остановили его и покачали головами. Этот человеческий жест они переняли задолго до этого, но у свинок он имел более жесткое значение. Пипо было строго-настрого запрещено идти за ними. Они направлялись к женщинам, а это было единственным местом, куда свинки запретили им ходить.

По пути домой Либо рассказал, с чего начались трудности.

— Ты знаешь, что сказал Рутер? Он сказал, что наши женщины слабые и глупые.

— Он сказал так, потому что никогда не видел мэра Боскинью. Или, например, твою мать.

Либо рассмеялся, потому что его мать, Консейсао, управляла архивами так, как будто это было ее поместье среди дикой сельвы — если вы входили в ее владения, вы должны были беспрекословно подчиняться ее законам. Смеясь, он почувствовал, как что-то ускользает от него, какая-то важная мысль — о чем же мы говорили? Разговор продолжился, и Либо забыл об этом. А вскоре он забыл и о том, что он что-то забыл.

Ночью они слышали бой барабанов, который, по их мнению, означал какой-то праздник. Такое случалось не часто, похоже было на удары тяжелыми палками по большим барабанам. Однако сегодня праздник, похоже, затянулся. Пипо и Либо решили, что, возможно, пример равноправия полов у людей каким-то образом породил у свинок надежду на освобождение.