В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

Сначала Мак порадовался назначению на “Тополь”: дипломный полет лучше проводить с асом,- аспиранты по молодости куда больше придираются! Но с первого взгляда понял, что предстоит не лучший год жизни.

Особенно дурацким выдалось первое утро полета. Командир стремительно, как все, что он делал, ворвался в салон и остолбенел: Мак сидел в углу в позе кобры, выполняя капалахвати - не самую трудную из асан дыхательной гимнастики йогов. Указательный палец в центре лба, средний прикрывает левую ноздрю. Вдох - очень медленно, выдох - внезапно и быстро, с громким звуком.

– Та-ак! Новости спорта - по странам и континентам! А я-то думаю, куда мой студент запропастился. Ты эти мамочкины упражненьица брось. Зарядкой по утрам будешь со мной заниматься. Детский сад, понимаешь! Слышишь? Стажер Радченко! Я к тебе обращаюсь, не к стенке! Прекрати же сопеть наконец!

– Это совет?

– Это приказ.

– Непонятно. Земля давно перешла на асаны.

– Стажер Радченко! Как полагается отвечать на замечания старшего по званию?

– Есть, командир!

– Дисциплина прежде всего! Малейшее нарушение - ложусь на обратный курс. Тогда, считай, Космос для тебя закрыт… Полет по программе свободного поиска. Дважды в сутки - часовая невесомость. Остальное время - полтора “же”. Журналы исследований - в рубке и каютах. Сопроводительные пояснения представлять ежемесячно. Вопросы есть?

– Есть, командир. Первый разнос уже можно считать зарядкой?

– Перестань острить, студент. Еще вопросы?

– Надеюсь, в вашей практике это первый и последний неразумный приказ?

– Что-о?!! Да ты… Трое суток без вахты!

– Есть, командир!

Эдель распушил усы и выскочил из салона. А Мак закончил серию трехминутной стойкой на голове и неторопливо отправился в каюту,

“Чего разошелся? Прав не прав, а только можно и другим тоном. Сорок лет старик в коробочке, ничего хорошего, кроме вакуума, не видел. В промежутках - санаторий, обожание медперсонала, мечта! Может, и жениться было некогда. А тут вдруг последний полет перед списанием, хочется покуражиться. Ну его совсем! А то и вправду оставит без диплома…”

Мак уселся у столика. Включил иллюминаторный экран. Пустота заворожила, бесследно смыла с души осадок от разговора. И сразу же в каюту ворвались звезды - все вместе, выпукло, ясно, сцепившись лучами, но все равно зябкие, сплюснутые пустотой…

Из дневника Эделя Синяева:

“Ну и студентик достался! Цветочное имя, растительный характер, один вид тоску нагоняет. Пилот, может, будет неплохой, а руками ничего не умеет. Сегодня смотрю-мнемотека распахнута, электронная память на полу, он ползает на коленях по рубке, расслаивает ячейки, прозванивает точечным тестером. А там миллион листочков тоньше папиросной бумаги. И на каждом-линии печатных плат.

– В чем дело? - спрашиваю.

– Где-то кольцевой сигнал замкнуло.

– Этого не может быть в нормальных условиях. Выходы проверил?

– А кто говорит, что в нормальных? Я в нее сотню шахматных программ вбухал.

– За каким чертом?

– Прикажешь целыми днями в пустые экраны пялиться?

– Как ты разговариваешь с командиром?

– Мы сейчас не на вахте. Да ладно. Отремонтирую до возвращения.

– А она что, врет в расчетах?

– Нет, но здесь блок прогнозов…

– А-а, ерунда. Ты им хоть раз пользовался? Готовь перемычку. Не понимаешь? Ну, кусок провода потолще. Концы зачисть…

– Ты хочешь закоротить весь логический узел?

– Подумаешь, у нее еще два резервных. Не дрейфь!

– Да, но они без блока прогнозов. Лучше дубльпост распотрошить. Там как раз все необходимое, я быстро перенастрою.

– Снять дублирование стажерского пульта? Ну, знаешь, придет же такое в голову!

– Будем управлять попеременно… Разреши?

– Да ну тебя. Ты,.видать, с ума сошел.

– Смотри, командир, тебе решать, только не пожалеть бы потом.

– Не первый раз. И как видишь-живой!

Заноза какая! Все с подковыркой, с усмешечкой.

Да если б я всю жизнь дрожал над резервами моих кораблей, я б уже давно свихнулся. Конструктору-ему что? Ему лишь бы перестраховаться. Напихает защит, которым и сработать-то никогда не удастся. А я - я нет, я сторонник предельных возможностей. И людей. И механизмов…”

На сто семьдесят третьи сутки полета Мак сидел в кресле у дубль-поста и лениво забавлялся колоратором. Наава клокотала молча, наконец не выдержала:

– Оставь клавиатуру в покое.

– Жалко тебе? Такую игрушку создали, а человеку скучно.

– Поиграй в шахматы.

– Мне до тридцатого хода все твои ответы известны. Ты бы хоть для разнообразия отступала от оптимального варианта.

– Может, подиктуешь?

– Дневник? Какой смысл? Скоро третий том заполню, а читателей нет. Сенсация - “Пустые заметки о пустоте”!

– Тебе не угодишь.

– Наоборот, ты беспрерывно угождаешь, ты прямотаки предвосхищаешь желания, как щедрый, но, прости меня, назойливый джинн. Иногда я чувствую себя не на корабле, а в заколдованном замке. Только привидений не хватает. Ты умеешь создавать привидения?

– Посмотрел бы на Эделя. Человек всегда при деле.

– Еще бы! Бездельники скорее прочих создают иллюзию занятости. Он перестелил пластик в помещениях, отхромировал трубопроводы. Теперь выжигает узорчики на переборках.

– Остаются астрономические наблюдения…

– Милая! Здесь прошли сто кораблей и двести практикантов. Каждой звездочке вымерен параллакс, поставлен спектрометр. Неужели что-нибудь неоткрытое на мою долю оставили?

– Но мы идем новым маршрутом.

– Который на целый гигаметр отстоит от старого? Да такое расстояние во Вселенной все равно что две соседние муравьиные стежки на Земле. Нет, лучше сотвори нам ужасненькое древнюсенькое привиденьице. В цепях и в саване. Сумеешь?

– Уже! - скучно заметила Наава.- Ты такое хотел?

Мак повернулся-и обмер. Левый экран неестественно и призрачно засветился, на нем проступили темные линии скелета, сидящего нога на ногу и этак небрежно покачивающего стопой. Ребра ритмично двигались - голый скелет отчетливо дышал.

– Тонкая работа. Приодела бы его, а? Неудобно…

В ответ колоратор Наавы запылал цветом опасности.

– Экраны отключены… Острый фон лезет…

У скелета отвисла челюсть.

– Постой. Так это не ты нарисовала?

Ну и ну! Значит, врезались в поток, пробило защиту, излучение сквозит через организм, и собственный ренчгеновский снимок Мака ударяется в слепой экран. Повторяя движение стажера, скелет крутнулся, наклонился к обрезу экрана:

– Уровень радиации, быстро!

– Не могу. Зашкалило приборы.

– Что за бортом?

– Жесткие гамма-кванты.

– Фронт, направление, скорость-черт возьми, ты разучилась обращаться с цифрами?

– Токи в проводах щиплются… Помехи…