В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

– Обещали дождь с десяти до десяти ноль трех,сказала Элга,-Тропический ливень. Я люблю дождь.

– И я люблю дождь,- сказал я.- Я вас всех люблю. И еще я люблю Августа. Он вытащил меня из воронки для пауков в Синей пустыне. Ты видела когданибудь воронки для пауков? А самих пауков ты видела? У них восемнадцать ног, Я лежал два дня без воды, а они сидели вокруг и ждали. У меня губы растрескались. И я еще люблю Кузнецова.

– А ты знал Кузнецова?

– Конечно, знал. Мы четыре года жили в одной комнате, каждый день в шесть утра он стаскивал с меня одеяло и каркал в ухо. Или я это уже рассказывал?

– Нет, ты этого не рассказывал.

– Нет, мне кажется, что я все-таки рассказывал. Ну все равно, Гера - мой друг. Жаль, что его убили.

– Его убили? Говорили - сердце.

– Да, его убили, какие-то сволочи, фантомы, нелюди. И еще жаль, что он ошибся. Весь Дом говорил о Великих Моголах, и ничего не происходит. Придется отказаться от этой версии. Но тогда нам даже не за что зацепиться. Должен же человек за что-то зацепиться? Вот вы зацепились за Спектакли. Кстати, у вас в Доме есть волновой генератор?

– Нет у нас генератора, генераторы запрещены.

– У вас есть волновой генератор. Я это знаю. Если ты меня любишь, ты должна сказать, что у вас есть генератор.

– Но у нас в самом деле нет генератора…

Разверзлось небо. Зашумело, затрещало и рухнуло ревущим водопадом, сплошной стеной сумасшедшей воды. Струи захлестывали веранду. Элга протянула обе руки в дождь.

– Здорово!- крикнула она.

Метался мокрый плющ на стене. Я ртом ловил воду.

Меня мутило. Стремительно тяжелела голова, из желудка поднимался тошнотворный комок.

Но грохот оборвался. Струи лопнули. Остановился сырой воздух.

Элга вытерла лицо.

– Ты меня не любишь,- сказала она, отжимая волосы.- И никогда не полюбишь. Пойдем сушиться.

– Слушай, Элга,- сказал я.- Так у вас в Доме есть волновой генератор?

– А? Что? Не знаю. Ну и ливень - красота!

Я пощелкал по стеклу аквариума. Пузатые рыбы устремились к пальцу, вытаращив пустые глаза. Элга взяла меня за руку:

– Пошли.

Между нами в зеленом стекле аквариума совершенно бесшумно появилась аккуратная круглая дырка - вода постояла мгновение и хлынула струёй. И сразу же рядом появилась вторая - такая же круглая. Я толкнул Элгу в бок, мы покатились. Я старался прикрыть ее сверху. Кобура была под мышкой. Элга барахталась и мешала. Я ждал новых выстрелов, но их не было. Наконец я вытащил пистолет, дулом фиксировал дверь.

Спросил:

– Где включается свет?

– Там,- слабо показала она, еще не понимающая, ошеломленная.

Свет вспыхнул неожиданно резко. В дверном проеме никого не было.

– Вставай,-сказал я.

Она с трудом поднялась, дико посмотрела в аквариум: на обнажившемся золотом песке били хвостами, растопыривали жабры толстые, уродливые рыбы.

Я велел Элге ехать домой и молчать. Она только кивала. Ушла, оглядываясь.

Затем я вызвал Коннара. Он явился-элегантный, веселый, в облаке пряных духов. Увидел дырки и присвистнул:

– Забавная история. Ты видел, кто стрелял?

– Нет.

Коннар дугой поднял бровь:

– Это точно?

Я не стал отвечать. Меня мутило все сильнее, я сглатывал. Бровь вернулась на свое место. Коннар ощупал ровные края, потрогал влажный песок и сказал задумчиво:

– Стреляли из “кленового листа”, в крайнем случае - “элизабет”, армейская серия.

Я был согласен с ним.

– И стрелял лопух: промахнулся с десяти метров.

Я опять согласился. Он соизволил обратить внимание на мой вид:

– Тебе плохо?

– Подсыпали какой-то дряни.

Коннар сочувственно причмокнул. Тема была исчерпана. Он спросил:

– Великие Моголы?

– Да!-уверенно ответил я, хотя только что был так же уверен в обратном.

– Это показывает, что мы ходим где-то близко,сказал Коннар.- Вероятно, тебе имеет смысл постоять здесь - он вернется.

– Иди, пока нас не засекли вместе,- ответил я.

– Я мог бы приказать,-напомнил Коннар.

– Мот бы.

Коннар прищурил южные, масляные глаза. Я Р”шил, что он сейчас действительно прикажет, но он сказал:

– Хорошо. Работай сам. Контроль через “блоху” каждые пять минут.-И скользнул в темный проем.

Я больше не мог терпеть. Меня выворачивало. Горло запечатал комок, отдающий желчью. Натыкаясь на стулья, я проскочил зал, где слабый свет едва серебрил головы и плечи неподвижных пар, в коридоре пошел медленнее: я словно чувствовал себя сосудом, до краев полным воды,- боялся расплескать.

Чем меня напоили - “сывороткой правды”? Или чем-нибудь вроде роценона, который вызывает неудержимую болтливость? Надо будет тщательно проанализировать разговоры - кому выгодно? Но все-таки хорош парень этот Коннар: оставить меня как подсадного - пусть стреляют!

Впрочем, он не так уж и не прав. Включенный фантом обязан реализовать программу. Стрелявший действительно мог вернуться. Но нам нужен был не он. Брать рядового фантома не имело смысла. Он не даст значимой информации. Все не имело смысла. Кузнецов каким-то образом выудил Великих Моголов. Это ключ!

Но мы не знаем, как этим ключом воспользоваться. Работаем вслепую. Фантомы проявляют себя только в действии. Значит, нужно вызвать их на действия. А это может лишь старший. А он не будет этого делать, пока не получит реальных шансов захватить власть. Да, конечно, я бы на его- месте так и поступил - сидел бы тихо, затаился, забился в щель, ждал бы, пока подчиненные фантомы не пройдут наверх достаточно далеко - в МКК, например. Да, затаиться и ждать. Никакой активности.

Меня все-таки вытошнило. Прямо на пол. Я едва успел согнуться - кашлял и давился, выталкивая изнутри горчайшую зеленую пену. Нет, это не “сыворотка правды” и не роценон - от них, как я знаю, не бывает последствий. Это что-то новое. Меня вытошнило еще раз - одной желчью. Желудок содрогался в болезненных спазмах.

“Стоп! - сказал я себе.- Но ведь кто-то же убил Кузнецова! И стрелял в меня. Значит, активные действия они все-таки ведут. Почему? Из-за того, что Кузнецов нашел ключ? Чихали они па этот ключ - он ничего не открывает”.

У меня не связывалось. Я понимал, что зашел в тупик. Единственное - если Кузнецов нашел не ключ, а нить к нему, слабую такую ниточку, и теперь эту ниточку стараются оборвать. Тоже проблематично: они не могут не знать, что имеют дело с государственной организацией,- все факты, добытые мной или кем-то другим, немедленно передаются в центр. Нас просто не имеет смысла убивать. И все же нас убивают.

Во рту жгло так, словно язык обсыпали перцем.

Неимоверно хотелось пить. Я двинулся в конец коридора, к душевым. Поспешно, звонко щелкнула дверца лифта, и сразу же за поворотом кто-то побежал.

Я нащупал под мышкой рифленую рукоятку пистолета.