В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

– Ладно. Максимум два человека. Всякие расспросы, выяснения, расследования категорически запрещаю. Даже если обнаружится этот… генератор. Что ты улыбаешься, Павел? Имей в виду: фантомов мы должны взять в кратчайшие сроки. Неизвестно, что они могут натворить, если будет отдана команда. Коннар, у вас все готово? Включайте. Доктор! Уберите свет - там, справа.

Мы смотрели запись, сделанную Коннаром на Спектакле. Она была очень забавной. Лента фиксировала лишь то, что было на самом деле, исключая достройку деталей, произведенную нашим сознанием. Так, оказалось, что борт корабля настоящий, а на палубе стоят два фанерных куба - грубая имитация капитанского мостика и кают. Пираты - голографическое изображение - были словно восковые и передвигались вдвое медленнее, чем мне тогда казалось. Вместо пушек лежали толстые металлические трубы, время от времени извергающие клубы пара.

Совещание пиратов во главе с капитаном Клайдом происходило во вполне современной комнате, лишь чутьчуть тронутой голограммами. А улица города и площадь его были весьма удачно наложены на коридор Дома, который вел в дирекцию.

И среди этих примитивных декораций нелепо бегали, падали, сражались с невидимым противником фигуры зрителей в модных костюмах. Выглядели они карикатурно. Несколько раз я видел на экране себя: дергаясь, как марионетка, я прыгал по палубе, и лицо у меня было глупо-восторженное. Август смотрел на экран бесстрастно. Но потом мы прокрутили ленту, снятую мной, я увидел точно такого же Коннара и немного успокоился.

Обе ленты в основном совпадали. Различия начинались к концу. Коннар не был в осажденном городе, он высадился с десантом и находился в отряде, который карабкался по тропе к площади,- я видел их сверху.

Мой показ завершался комнатой настройки в телецентре, где мертвый Кузнецов смотрел вверх остановившимися глазами.

Зажгли свет.

После паузы Август сказал:

– Мы, конечно, постараемся идентифицировать каждого зрителя, попробуем установить их присутствие в районе телецентра. Но это вряд ли что-нибудь даст.

Участвовало более двухсот человек.

– А лента Кузнецова?- спросил Коннар.

– На нем не было ленты.

– Зондаж мозга?

– Сплошные помехи,- ответил Август.- Чернота. Смерть наступила внезапно. Он ни о чем не думал.

В комнате стало тихо. Жужжал невыключенный проектор. Август потрогал себя за массивную щеку, словно болел зуб.

– Кто такие Великие Моголы, теперь представляете?

– Да,- сказали мы с Коннаром.

– Специалисты,- кивок в сторону доктора,- полагают, что одно из имен в том или ином сочетании может быть словом. Вводит Моголов Павел, Коннар - наблюдатель.

– Можно еще раз посмотреть середину второй пленки?- неожиданно попросил доктор.- Там есть одно любопытное место - когда вы выходите…

Я погнал ленту, фигуры на экране заметались как сумасшедшие. На совещании я притормозил. В объектив попали надменное, брезгливо сморщенное лицо капитана Клайда, парики над картой, Анна, уронившая голову на руки. Все двигались замедленно, словно в воде. Август увидел, как Коннар подмигнул мне, и недовольно кашлянул.

Потом изображение запрыгало-я вышел в коридор.

Там стояли два пирата. Один протягивал другому золотой браслет.

– Стоп!- сказал доктор. Изображение застыло. Он ткнул пальцем:-Синэргетический блокатор нервных волокон АСА-5 многоразового использования, проще говоря - болеизлучатель.

– Крупно!- гаркнул Август.

Я повернул ручку. Браслет заполнил экран. Сомнений не оставалось.

– Время?

Я посмотрел на цифровку:

– Двадцать один одиннадцать.

– Значит, через четыре минуты после убийства,сказал Август.-Дай лица. Вот они, фантомы!

Оба лица были усатые, в париках. Совершенно незнакомые. Мне что-то в них не понравилось.

– Ну и глаз у вас, доктор,-уважительно сказал Коннар.

– Вот этот, левый, убил Кузнецова,- сказал Август.- А почему маскарад, это ведь не голограмма?

Я понял, что мне не нравится, и сказал зло:

– Мы их не определим. Это люди, одетые под голограмму. Они в биомасках.

– Свет!- черным голосом приказал Август.

Зал походил на оранжерею. По стенам тянулся вверх узорчатый плющ. Его прорезали огненные стрелы бегоний. В длинных аквариумах в зеленой густой воде висели толстые пучеглазые рыбы, подергивали шлейфами плавников.

– Очень рад, что вы нашли время,- сказал директор.- Мы, знаете ли, всякий раз отмечаем премьеру небольшим торжеством. Элга, поухаживай за гостем.

Элга налила мне в узкий бокал чего-то лимонножелтого, плотным слоем всплыла коричневая лопающаяся пена. Я пригубил. Это был приправленный специями манговый сок со слабыми признаками алкоголя. Такой же напиток стоял и перед остальными, только режиссер, опустив голову, рассматривал прозрачную жидкость в своем стакане.

Даже на полу росла трава. Я нагнулся. Трава была настоящая. Заодно я оглядел зал. Коннар сидел через столик от меня; как воробей, вертел головой, смуглыми пальцами чертил воздух. Три симпатичные девушки за его столиком переламывались от смеха.

Анна была с отцом. Встретила мой взгляд-отвернулась. Какой-то долговязый тип горячо говорил с ней, взял за кисть, поцеловал кончики пальцев. Волосы его, меняя окраску, непрерывно шевелились. Будто черви.

– Мы потанцуем?- спросила Элга на ухо.

Сегодня она была одета удивительно скромно - в серую накидку с прорезами для рук.

– Обязательно,- сказал я.

– Наш Спектакль,- говорил директор,- является не разновидностью искусства, как иногда полагают, а, скорее, синтезом всех искусств. Ничего подобного не было прежде, разве что на заре цивилизации, когда музыка, слово, движение тоже были объединены. Я вижу в этом глубокий смысл: мы повторяем то, что уже было найдено человечеством, но повторяем иначе - отобрав лучшее, органически сплавив его в Спектакле, создавая тем самым некую высшую и, возможно, окончательную форму.

Режиссер хрюкнул в стакан. Директор бросил на него непонятный взгляд:

– Разумеется, многие этого не понимают.

Советник, поедавший тушеное мясо с грибами, изрек желудочным голосом:

– Я лично без Спектаклей не могу,- уткнулся носом в подливку.

– Ваше мнение, Павел, было бы чрезвычайно интересно,-сказал директор.

Все вдруг впились в меня глазами.

– Вообще мне понравилось,- осторожно сказал я.- Реалистично. Ярко. Действие захватывает - не успеваешь думать.

– В ваших словах слышится большое “но”.- Директор раздвинул губы - улыбнулся.

Советник вдруг не донес мясо до рта. Капал соус, Элга прошептала мне в ухо:

– Ну, говори, Павел.

Зал вдруг раздвоился, как в неисправном телевизоре. Оба изображения подрожали и медленно, с трудом совместились.