В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

Шаги приближались. Бежал пожилой человек, и бежать ему было трудно - он тяжело дышал. Вылетел из-за угла и остановился в растерянности.

Это был советник.

Я шагнул к нему.

– Еще раз здравствуйте, господин Фольцев.

В его глазах застыл испуг.

– Куда-нибудь торопитесь? - заботливо спросил я.

– Я… я искал вас,- обрывающимся голосом сказал советник.

– Пожалуйста.

– Мне очень нужно сказать вам - так, чтобы никто не знал. Тайно, понимаете - тайно.

Я оглянулся. Коридор был пуст. Я убрал руку.

В конце концов, даже если он фантом, то за моей реакцией ему не успеть: пока он вытаскивает пистолет, я его голыми руками положу четыре раза.

Советник загадочно покивал лицом в красных пятнах.

– Я хочу вам сказать, что я ничего не знаю.

– Содержательное сообщение, - ответил я.- А о чем именно вы ничего не знаете?

– Ни о чем. Честное слово! Мое дело - финансовое. Я перевожу деньги, я оплачиваю счета. Они сами все делают.

– Кто они?

– Бенедикт и Витольд. И еще этот, Краб, техник.

– У вас в Доме есть волновой генератор? - напрямик спросил я.

– Не знаю,- испуганно сказал он.- Похоже, что есть. Наверное, есть. Знаете, ощущение очень близкое, я пробовал…

– Господин Фольцев, мы же все равно установим, если вы имеете дело с волновыми наркотиками.

Советник выпустил воздух, как проколотый.

– Я пробовал “веселый сон”,-обреченно сказал он.

Я недоверчиво посмотрел на него. История с “веселым сном” была мне известна. Эти аппараты предназначались для общей анестезии. Считалось, что они должны полностью снимать болевые явления при операциях, вызывая вместо них ощущения легкой радости.

Но уже в процессе испытания опытных образцов было обнаружено, что они обладают наркотическим действием с длительным привыканием к наркотику. Аппараты вернули на доработку - меняли спектр, резонансную частоту,- деталей я не помнил. Пострадало человек двадцать - в слабой форме.

– Почему сразу не заявили? - спросил я.

– Я… мне сказали, что во второй раз не излечивается…- упавшим голосом ответил он.- И ведь я финансировал Дом через мэрию. Мог быть скандал. Но я хотел прекратить, я серьезно поговорил с Бенедиктом…

– А “саламандры” дали вам понять, чтобы вы не вмешивались?

Советник осекся и, как черепаха, втянул голову.

– Смелее, Фольцев,- сказал я.- Вы же сообщаете мне это не из любви к согражданам. Вы хотите, чтобы полиция избавила вас от “саламандр”. Так? Кто конкретно вас доил?

– Краб,- еле слышно сказал советник.- Но, наверное, есть и другие. Я не обращался к местным властям, потому что…

– Понятно. Это все?

– Все!-Он впервые поднял на меня глаза:-Чистая правда.

– Идите.

– Я могу быть уверен…

– Да,- сказал я.- Закон гарантирует анонимность заявителя.

– Спасибо.

Он, потоптавшись, повернулся, побрел - мятый и пoникший. Шаркал ногами.

Я устремился к душевым. Меня не интересовал советник Фольцев. Пусть рэкетом занимается полиция.

В основном ясно - генератор в Доме выявят, а Дом закроют. Их не спасут ни Бенедикт, ни “саламандры”, ни сам сенатор Голх. Тут-закон. Это хорошо. Значит, я могу больше не тратить время на Спектакли. Только главное - искать старшего группы. Нам нужен старший.

Дверь в душевую была заперта, но я сообразил это, лишь сорвав хлипкую задвижку. Влетел внутрь. Внутри было очень уютно. Посередине душевой, там, где каменный пол понижался к зарешеченному стоку, двое незнакомых мне ребят с сильно развитой мускулатурой держали под мышки обвисшего, согнувшего колени библиотекаря. Измученное лицо его было в свежих ссадинах, зрачки - глубоко под веками, в углах губ - кровяная слюна. Видимо, шел крупный разговор. И разговор этот продолжался,-как раз в тот момент, когда я влетел, третий человек неторопливо и сильно ударил библиотекаря тяжелым ботинком под ребра. Умело ударил. Привычно. Библиотекарь ёкнул нутром, качнулась неживая голова, изо рта выпал сгусток крови.

Мне очень не хотелось ввязываться. Я зачем-то мягко и бережно прикрыл дверь. Защемило сердце,-их было трое.

Тот, который бил, обернулся.

– Добрый вечер,- вежливо сказал я.

– Надо же, еще один,- удивленно ответил Краб.

Его напарники сразу же отпустили библиотекаря.

Он мешком, словно был без костей, повалился на мокрый пол. Начали придвигаться ко мне с боков.

Шумела вода. Почему-то все души у стен были включены. Я лишь мельком подумал о пистолете. Я был в этой стране частным лицом и совсем не хотел превратиться в центральную фигуру шумного процесса на тему “Сотрудник МКК расстреливает мирных граждан”.

У нас в отделе не одобряли скоропалительных огневых контактов. Из такого процесса меня могли и не вытащить.

– Не бойся,- ласково сказал Краб, потряхивая волосатыми кистями рук.- Мы тебя не убьем, мы тебя изувечим.

Он еще не кончил говорить, как я, нырнув, ударил его головой в челюсть. Краб вскрикнул. Но настоящего удара не получилось. На мне уже повисли. Стало душно и тесно. Грязные пальцы с обкусанными ногтями полезли мне в рот. Каждый из этих ребят был вдвое сильнее меня, но они совершенно не владели боевой техникой и только мешали друг другу. Они вцепились в меня и отпрянули. Я стоял у стены. Мой пиджак лопнул по шву, а рубашка лишилась всех пуговиц. Болел бок, и ныла шея. Это были пустяки. Я еще мог работать. Тем более что обстановка не благоприятствовала расслаблению. Правда, один из моих противников сидел на полу, скуля, раскачиваясь и баюкая сломанную руку, но двое других вполне прилично держались на ногах. Если бы они были профессионалы, мне пришлось бы трудно. Но они не были профессионалами. Краб, раздув широкие ноздри и хрипя, сплевывал кровь из прокушенного языка. Второй парень - низкий и квадратный - смотрел на меня с явной опаской.

Дух был сломлен.

– Убирайтесь! - Я пнул ногой дверь, открывая.

– Ну, мы тебя еще встретим,- невнятно пообещал Краб, морщась от боли.

– Давай, давай,- сказал я.

– Мы тебя поприветствуем…

Они подхватили сидящего, не обращая внимания на жалобные всхлипы, грубо потащили в коридор.

Я сунул голову под ближайший душ, в холодную воду. Пил, чувствуя, как оседает внутри горькая пена.

Боль в боку усилилась. Наверное, сломали ребро.

Славный денек выдался! Веселый.

Из соседнего душа торчали чьи-то ноги. Косясь на неподвижного библиотекаря, я заглянул за кафельную перегородку. Мелко и часто дыша открытым ртом, как в агонии, скребя вытянутыми пальцами по камню, там лежал Коннар.

Меня словно толкнуло. Я пошарил у него за пазухой и вытащил пистолет. “Элизабет” - армейская серия.

Из дула попахивало свежей, кисловатой пороховой гарью, а в обойме не хватало двух патронов.

Вот значит как. Была попытка к бегству. Неудачная попытка. Вот, значит, какая получается каша.