В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

– Дом тебе нужен? Пожалуйста, муниципалитет построит. Машина? Любой марки,- как ни в чем не бывало продолжил мужчина. У него было хорошо откормленное лицо, выдающиеся скулы и квадратный подбородок.- Скажи на милость, чего им не хватает, гнидам длинноволосым? Нет, нужнa власть. Такая, чтоб всех этих профессоров, писателей пострелять в первый же день. Самая муть от этой сволочи. Ученых там разных, инженеров - вон какую заваруху придумали: я в одной пижаме выскочил. Порядок нужен. Чтоб, как только кто высунулся, так его палкой по голове. Чтоб, значит, не высовывался…

– Заваруху эту устроили не от избытка ума, а, скорее, от его недостатка,- сказал я.

Мужчина запнулся, хотел сплюнуть - было некуда, проглотил слюну. Спросил, не глядя:

– А ты, значит, из этих?

– Из этих,- подтвердил я, жалея, что мы здесь не одни. Я бы с ним поговорил. Палкой по голове.

– Ладно,- после раздумья сказал мужчина.- Запомним. Еще придет время. Передавим всех. Никого на развод не оставим.- Толкнул соседа: - А ну пусти! - Уполз в толпу.

Было жарко. Солнце перевалило через зенит. Пахло потом и горячими телами. Люди, задыхаясь, открывали рты. Какой-то женщине стало плохо. Она закатила глаза.

– Расступись, расступись!-донеслись повелительные голоса.

Черепашьим шагом, облепленный по подножкам военными, проехал санитарный.автобус с низкой посадкой. На крыше его в мундире с лейтенантскими погонами сидела Элга - курила и стряхивала пепел на головы. Я не прятался: вряд ли она могла различить нас в толпе. За автобусом, поблескивая металлическими эмблемами на зеленых рубашках, плотно окруженные солдатами, шли “саламандры”-руки на затылке. Я узнал Краба, сумрачного, перевязанного. Он усмехался.

– А если я сейчас закричу? - сказал профессор.

Я пожал плечами. Я не боялся. Что он, в самом деле ненормальный, чтобы кричать? Военная контрразведка - это ему не “саламандры” с их дилетантскими штучками. Военные выпотрошат его в два счета, выжмут из него слово власти, а потом ликвидируют - зачем он им нужен?

– Если бы знать, что установка даст такую интенсивность, - тоскливо сказал профессор. - Я же, как снял ограничитель, так больше ничего не помню.

– То есть Спектакли - это побочный эффект кодирования? - сказал я.

– Нет,- неохотно ответил он.- Это и есть кодирование. Первая ступень - без фиксации программы.

– Разве так бывает?

– Бывает.

– А зачем нужна сублимация сознания?

– Боже мой, вы же все равно не поймете,- раздраженно сказал профессор.

– Кто еще знал о- наркотическом эффекте Спектаклей?

– Все знали.

– Директор?

–Да.

– Режиссер?

– Да. Я же говорю: все знали.

Вот так, подумал я. Все знали и все молчали. Страшная вещь - честолюбие, лишенное морали. Я решил, что позволят мне или нет, но я займусь Спектаклями сразу после фантомов. Если, конечно, останусь жив.

Последнее было весьма сомнительно. Силы безопасности слишком быстро закрыли район. При проверке меня безусловно опознают. Так же как и профессора.

У нас нет ни малейших шансов. Пробиться назад сквозь тысячное скопление людей невозможно. И наверняка там тоже ждут.

Проще было сдаться. Я не понимал, чего я тяну. Шаг за шагом мы приближались к оцеплению. Улицу перегораживали два бронетранспортера. На каждом был смонтирован стационарный генетический детектор. Между ними сочился узкий ручеек людей. Вот один из бронетранспортеров отъехал, освобождая дорогу санитарному автобусу. Я видел лица солдат - усталые, хмуронапряженные. За оцеплением в пустом пространстве, как журавль, выхаживал длинноногий офицер в синей форме. Вспыхивали желтые молнии на плечах. Какая-то женщина, одетая, несмотря на жару, в норковую шубу, ловко поймала его за рукав:

– Господин капитан, у меня муж в территориальных войсках. Полковник Гаперкамп.

– Ничего не могу поделать, сударыня,- вежливо ответил капитан.

– Но у меня сегодня гости! Доктор Раббе, действительный советник Цорн.-Она возводила частокол из имен.

– Весьма сожалею, сударыня. Таков приказ.

Капитан пытался освободиться от назойливых пальцев. Он совершил ошибку, вступив в объяснения, чего никогда бы не допустил полицейский офицер, обученный тактике действий на улице. Толпа почувствовала слабину. Вскипели возбужденные голоса:

– Господин офицер! Да что же это такое? Мы уже четыре часа стоим!

– Мне нужно немедленно пройти, немедленно!

– Приказ, сударь.

– А я не желаю подчиняться вашим приказам!

– Господин капитан, я член муниципального совета!

– Это издевательство, я на ногах не стою!

– Хорошие вещи позволяет себе полиция!

– А это не полиция.

– Тем более!

– В порядке очереди, господа! Соблюдайте спокойствие!

Перед машущими руками капитан попятился. К нему, придерживая дубинку, заторопился полицейский офицер в черном мундире. Было уже поздно. Цепь солдат выгнулась, подрожала секунду, как тугая струна, и лопнула, прорванная человеческой волной. Полицейский офицер благоразумно отскочил. Левый бронетранспортер попытался закрыть проход, заурчал мотор. Его тут же облепили сотни людей. Покатые бока в грязных маскировочных разводах качнулись раз, другой - под общее ликование бронетранспортер перевернулся на бок, еще вращая колесами.

– Назад! Назад! - тонким голосом закричал капитан, потрясая пистолетом.

Он, видимо, привык к беспрекословному подчинению в казармах и совершенно не умел обращаться с толпой - не обратил внимания, что полицейские сразу же побежали, даже не пробуя никого остановить. Пистолет мелькнул над головами, хлопнул выстрел, и фигуру в синем смяли. Пробегая мимо, я увидел неподвижное тело на сером асфальте.

Вырвавшись, толпа потекла медленнее; будто не верили тому, что сделали,- разговаривали нарочито громко.

– Я, как выбежал на улицу в пять утра, так больше и не был дома. Может быть, мои сейчас стоят гденибудь там. Или - кто знает… Я такое видел…

– Бью, бью его о ступеньку, он уже хрипеть начал, а потом гляжу - господи, это же мой сосед с верхнего этажа, я ж его знаю, мы же с ним в прошлое воскресенье надрались в “Ласточке”. А у него затылок разбит, кровь течет,-думаю: “Господи, что же это я.”

– Так оставлять нельзя. Все подпишемся. Эксперименты, видите ли. Люди им как мусор.

– И прямо к мэру.

– Чихал я на мэра! Президенту пошлем. Или пусть наводят порядок, или я презираю это правительство.

Я все время держал профессора за запястье. Он сказал, хватая воздух посиневшими губами:

– Пустите меня. Я не убегу. Некуда мне бежать.

Я его отпустил. Он сильно помассировал левую часть груди - где сердце.

– Ну зачем вы меня тащите? Я могу умереть каждую минуту.

Ему было плохо. У него складками обвисла кожа на лице - землистого цвета. Дрожали пальцы.